Цивилизация достигла сингулярности лени. Искусственный круговорот природы, названный «ЭкоСетью», превратил планету в безупречный механизм. Леса росли по расписанию: дубы вставали на рассвете, разворачивая листья-солнечные панели, а бамбуковые рощи за ночь поглощали избыток CO₂, распадаясь к утру на биопластик. Реки текли по алгоритмическим руслам – каждую пятницу в 15:00 вода в них становилась розовой от наноботов, чистящих дно от ила. Даже дождь падал квадратными каплями, чтобы оптимизировать полив городских вертикальных ферм.
Супердома возвышались над новой цевеливизацией. Интерьеры перестраивались за секунды: гостиная превращалась в бассейн с виртуальными акулами, спальня парила над городом на антигравитационных платформах. Домашние ИИ, прозванные «Гештальт-Нянями», не просто управляли климатом – они предугадывали желания. Хочешь шампанского? Бокал уже конденсируется из воздушной влаги. Мечтаешь о закате на Титане? Стены проецируют пейзажи, а ароматизаторы щекочут обоняние метановой свежестью.
Мозг, лишённый необходимости решать задачи, атрофировался как аппендикс. Образование свелось к загрузке модных «персоналок»: пакетов навыков вроде «Искусство дегустации синтетических вин» или «Тантрическая медитация в VR». Рабочие профессии превратились в квесты для богатых – платить миллионы, чтобы вручную замесить тесто под присмотром робота-пекаря, считалось пиком элитарности.
Развлечения достигли абсурда. На аренах «Колизеев Нейросети» зрители наблюдали, как ИИ сражаются в философских дебатах, порождая логические чёрные дыры. Модным стал квест «Дискомфорт-туризм» – на день отключали все ассистенты, чтобы почувствовать «прелесть первобытной жизни», сидя в пещерах с климат-контролем и запасом таблеток от стресса.
Цивилизация, добившаяся бессмертного досуга, внезапно осознала: когда весь мир – аттракцион, единственным бунтом становится желание хоть чего-то настоящего. Даже если это грязь, боль или смерть.
Кабинет гендиректора АО "ЗАСЛОН" парил в сердце корабля – гигантской сферы из чёрного адамантия, опутанной неоновыми жилами энергосетей. Вместо стен – голографические панели, сквозь которые просвечивала бескрайняя пустота космоса. Марс висел за иллюминатором, как ржавый шар, пронизанный сетью городов-куполов и сияющих линий маглев-трасс. Над столом, вмонтированным в пол, кружила трёхмерная карта планеты: зоны зелёных лесов мерцали тревожным алым там, где люди перестали сеять идеи, собирая лишь цифровой мусор.
Главный инженер-секретарь Лира Морн, её голос, как всегда, спокойный и металлический от встроенного нейроинтерфейса, прервала тишину:
