Свет фонарей, украшенных золотыми чудовищами, раздражал сетчатку. Глаза слезились. Жуткая головная боль вызывала тошноту. Земля норовила вывернуться из-под ног, но я упорно двигалась вперед, на свою любимую работу. Мне больше некуда было пойти.
На месте моего дома стояла березовая роща. А там, где шумел маленький, уютный парк для выгула домашних животных, плескалось озеро.
Теплый ветер подталкивал в спину, разметая листья с асфальта и осыпая красно-жёлтой пестротой неподвижно стоящих людей. Многие сидели прямо на бетонных бордюрчиках. Некоторые лежали, и никто не подходил к ним узнать, что случилось.
В угол дома впечатался мусоровоз, а к его борту прижался легкий прогулочный автобусик. Еще два таких же автобуса стояли пустые на другой стороне улицы.
Я с трудом передвигала ноги, преодолевая сумасшедшую пляску земли. Сколько раз я успела упасть за последнюю сотню метров не смогла бы вспомнить даже под пытками. Колени и ладони были в крови и грязи, но боли я не чувствовала.
Мне оставалось метров двадцать, когда в толпе раздался странный, рокочущий звук и полноватый седовласый мужчина медленно повернулся в мою сторону. Взгляд его белесых глаз так меня напугал, что я не заметила, как оказалась у дверей. Остальные люди тоже начали поворачиваться в мою сторону. И у всех были глаза пластмассовых кукол. Седовласый ощерился и зарокотал еще громче. Толпа активизировалась. Я тоже.
Заскочив в фойе, я схватила старинную подставку для зонтов и со всего маху надела ее на ручки дверей. Колени затряслись. Я уткнулась лбом в резьбу на деревянной панели, переводя дух, и тут, за моей спиной раздался уже знакомый рокот.
Какой мерзкий вкус во рту. Что это за гадость? Я что, тухлой рыбы наелась?
Звон в голове медленно стихал и стал слышен чей-то тихий голос. Я напряглась, пытаясь услышать, что он там бубнит, и в голову тут же ударило кувалдой. Мой стон вызвал новый поток бубнежа и новую порцию мерзости сквозь стиснутые зубы. Звон стих. Боль становилась привычной. Я попыталась открыть глаза, но забыла, как это делается.
– Кажется, она приходит в себя.
– Держись, моя девочка, я тут. Я уже пришла.
Крепкие ладошки приподняли мою голову, и темнота закрутилась смерчем. Я застонала.
– Живая. Отозвалась на живчик. Шанс ещё есть. Достань мешочек. Девочка моя, съешь это, прошу.
Сильный палец давит на нижнюю челюсть, заставляя открыть рот. Какой-то маленький округлый камушек на языке и челюсти сжимаются широкой ладонью.
