© Лукьянов Д. В., текст, 2024
© ООО «Издательский дом «КомпасГид», 2024
* * *
Я Атум в своих восходах, я – Единственный. Я воссуществовал в Нуне. Я – Ра, что поднимается в самом начале, правитель всего сотворенного им.
Я великий бог, породивший самого себя, Нун, что сотворил его имя Паут Нечеру в виде бога.
Я – тот, кто непобедим среди богов.
Я – это Вчера, и мне известно Завтра.
Из египетской «Книги Мертвых»
Человеческий род от природы демократичен и склонен к политеизму, за исключением той эволюционной элиты, которая окончательно избавилась от потребности в божественном. Человеку инстинктивно хочется, чтобы богов было много, потому что он – Один.
Салман Рушди
Пролог
Закат созидающего Атума
О друзья мои, ах, враги мои: как красиво они горят!
Горело правда красиво – звучными вспышками. Но перед тем как рассмеялось немым голосом пламя, была первая искра – а до этого…
Дым дурманил голову и щекотал ноздри даже на улице, в жидком петербургском вечере, разбавляемом газовыми фонарями. Он тонкими струйками, будто нитями паутины, тянулся из щелей и окон, пытаясь добраться до пухлой полупрозрачной луны, но таял призраком, давно забывшим, почему скитается по бренной земле. Дым манил и тянул, соблазнял немногочисленных прохожих свернуть с пути…
Дым без огня.
Дым опиума.
Курительный салон «Нефертити» с золотой лепниной явно не стеснялся своего гордого названия, хоть и расположился в одном из самых бедных районов, рядом с обшарпанными домами без серебряных шпилей и трущобами – хлипкими, будто чахоточными, готовыми в любую минуту развалиться с мерзким треском. Хозяева заведения были людьми смышлеными – знали, что опиум дорожает и отходит на второй план, становясь наркотиком элитным, как никогда прежде. Отсюда и «Нефертити»: всё же досуг для особ царских, не столько по статусу, сколько в душе, – таких всегда больше. Корона не отягощает их головы заботами, но дает необходимый масляный лоск. К тому же чем глубже спрячешь курильню в лабиринтах города, тем проще вести бизнес. Знают лишь те, кому нужно.
Проще. Но только не этим проклятым продавцам модного наркотика – песка Сета.
Если из «Нефертити» дым выползал тонкими струйками, то внутри, в духоте, он застилал зрение зыбкой яичной пленкой. Она притупляла сначала взор, потом сознание. Аромат персикового дерева – а чего еще здесь ждать? – смешивался с неуловимо наркотическим, аморфным, словно подстраивающимся под каждого клиента. Каким захочешь, таким запахом он и будет. Людям, лежавшим на кушетках в окружении мягких бархатных подушек, это явно нравилось.
