– Ты уверена, что твой директор… делает подобные вещи? Это серьезное обвинение Рина.
Грузный милиционер заглядывал мне прямо в глаза. Я с трудом держала себя в руках, то и дело всхлипывала, теребя пальцами подол белой ночной рубашки. Подняв взгляд на директора школы и, увидев, как вокруг него клубятся черные тени, вскрикнула. Новая порция рыданий рвалась из груди и сдерживать ее становилось все сложнее.
– Ну, успокойся, маленькая. Что-то ее сильно напугало, – с теплотой в голосе говорила школьная медсестра в белом халате, – Рина испытала сильный стресс.
– Ей тяжело дается учеба, – снисходительно произнес высокий жесткий мужчина с проседью, стоящий рядом с директором, – девочка очень домашняя и…
– Нет!
– Рина… – пухлые пальцы охранника правопорядка сомкнулись на моем запястье.
– НЕТ! – я вырвалась и попятилась к окну.
– Вы уверены, что все нормально? Может, стоит показать ее психиатру? – милиционер поднялся и надел фуражку.
Они не верят! Никто не верит! Но я видела то, что видела. И своим глазам доверяла. Потому что так учила мама.
– У нас есть специалист, он приедет утром. Пока дадим девочке успокоительное. Простите за столь поздний звонок, мы проведем воспитательную беседу, – вздохнул директор.
– Она и правда очень напугана. Надеюсь, вы все же начнете внутреннее расследование, и найдете того, кто в вашей школе пугает девочек аж до истерик.
– Конечно. Мы все сделаем.
Я сделала крошечный шаг к окну. За ним спасительная тьма шептала мне слова успокоения, звала за собой. Шепот нарастал, умолял бежать. Эту ночь я могла не пережить.
Ещё шаг. Тем временем директор проводил милиционера и вернулся в кабинет вместе со своим другом. Медсестра семенила за мужчинами.
– Ты нас разочаровала, волчонок, – сказал второй мужчина.
– Нельзя вызывать милицию. Плохая девочка. И сейчас мы тебя накажем.
– Нет… – по щекам текли горькие слезы.
– Может… – подала голос медсестра.
– Иди спать! – жёстко произнес директор.
Женщина бросила на меня взгляд, полный сочувствия и вышла. Я окончательно упёрлась спиной в окно. Нужно бежать! И когда оба мужчины ринулись на меня, сзади раздался звон стекла, а спину обожгла сильная боль…
Рыжее солнце настойчиво стучало в окно квартиры Каина Вуда. Все та же постель, в которой я умерла когда-то, и в которой он кормил меня кашей. От боли в груди хотелось кричать. Но все, что могла – глотать слезы и давить рыдания. На тумбочке рядом стоял поднос с остывшим ужином.
После того как я сбежала с поля боя между хорусами и богами, Каин нашел меня, бродящей по городу вокруг "Венефики".
