– Послушайте, Артём Николаевич, это даже как-то неприлично, честное слово. Ну вы же взрослый человек. Почти тридцать лет отработали в правоохранительных органах. Двадцать пять из них – участковым. Вы же знаете, как это происходит. Умерли – все. Будьте любезны отчалить по месту прибытия. Либо вверх, к свету. Либо – вниз, уж извините, во тьму. А не вот это вот все!
Девушка, которая на протяжении последних пяти минут меряла шагами просторную светлую комнату с абсолютно белыми, бесячьими стенами, резко остановилась и посмотрела на меня хмурым взглядом красных (красных!) глаз. А потом сделала жест рукой, очертив в воздухе круг. Она явно намекала, что «вот это все», и комната и белые стены, – является моей виной.
Я с таким заявлением был категорически не согласен, но, есть ощущение, мое мнение здесь никого не интересует.
Дамочка замерла на месте, прекратив метаться туда-сюда, и уставилась на меня с недовольной физиономией.
Я тоже уставился и даже немного нахмурился, стараясь выглядеть максимально серьёзным человеком. Хотя, на самом деле, ни черта не мог понять, что здесь вообще происходит.
Более того, в моей душе начало зарождаться смутное подозрение, а не сошел ли я с ума. В нашей семье раньше психических отклонений не наблюдалось, но, как говорится, все бывает впервые. Хотя… Бабка, вроде, по материнской линии была с придурью. Отец так рассказывал. Он ее иначе, как звезданутой ведьмой, не называл.
– Таааак… И что же нам делать? – Девушка озадаченно потерла лоб.
Я упорно продолжал молчать, ибо понятия не имел, что можно сказать в сложившейся ситуации. А началось все со звонка.
Ничего, как говорится, не предвещало беды. Это был мой последний день в должности участкового. Вернее… Должен был стать последним днём в должности участкового, а стал вообще, в принципе, последним днём. Даже как-то обидно, если честно.
Около получаса назад я, Артём Николаевич Марков, благополучно отправился по адресу, где обитал один из самых известных алкашей нашего района. Причина, сподвигшая меня на посещение Лёлика, была вполне проста и имела очень даже физическое воплощение – старушка лет восьмидесяти, с седыми буклями и ярко-морковными губами.
Звали старушку Валентина Семёновна Зайцева. Если бы лет сорок назад советская власть решила поставить памятник Бдительности и Гражданскому долгу, то лепили бы они его строго с Валентины Семёновны.
Эта глубоко пожилая женщина была самой настоящей маньячкой. Воплощением всевидящего ока Саурона. Она с утра до ночи наблюдала за всем, что происходит во дворе.
