Двери подошедшего к перрону поезда с шипением разошлись и Пард ступил на выщербленный край платформы. Из вещей при нем была только маленькая кожаная сумка.
Пард всегда был не слишком привередливым живым. Наверное, потому, что ему приходилось очень много ездить.
«Драконостроительный завод! – подумал он, вспоминая недавнее чтение. – Надо же такое выдумать!»
Книгу Пард оставил в поезде, но запомнил название, чтоб потом как-нибудь найти и дочитать.
Хмурый эльф, изучающий расписание поездов, мельком взглянул на него. Пард прошел мимо, неслышно ступая. Прорезиненная подошва ботинок страстно вжималась в асфальт, словно любила его сильнее всего на свете. Но она любила и мраморные полы, и открытую землю, которой становилось в Большом Киеве все меньше.
Эльф остался на перроне; Пард, забросив сумочку на плечо, спустился на улицу. Поезд убедился, что никто больше не собирается войти или выйти, закрыл двери, коротко свистнул и тронулся. Путь его лежал дальше, в сторону Ровно и Житомира.
Это был хорошо прирученный поезд, хватило времени убедиться в этом. Пард ехал целых десять часов, с самого юга Большого Киева, оттуда, где гигантский мегаполис выходит кое-где к самому Черному морю.
Внизу, на улице, Пард огляделся. Широкая привокзальная площадь была почти пустой, если не считать нескольких продавцов дорожной еды да праздношатающегося носильщика. Сколько Пард себя помнил, на всех вокзалах, где ему удалось побывать, вот так же безучастно слонялся одинокий носильщик – чаще всего здоровый черный орк или ушастый гоблин с мускулистыми руками. Работа носильщику доставалась редко.
Пард свернул налево, ко входу в подземку. Но не спустился, хотя гном у турникетов заметил его даже сквозь прозрачные двери и ждуще потянулся навстречу. Прошел мимо, дальше, к галерее. Поднялся, прошел по галерее, где обитало гулкое эхо. Он продолжал ступать бесшумно, и эхо так и не проснулось.
Спустя десять минут Пард был уже на площади Победы. Справа, за тушей универмага, высилась гостиница «Лыбидь».
Но и тут он не задержался, пересек широкую дорогу, не утруждаясь спуском в подземный переход, и почти сразу свернул налево, во дворы. Старые-старые дома глядели на него подслеповатыми и еще, наверное, стеклянными окнами.
На улице с ржавыми металлическими рельсами в булыжнике Пард огляделся. Рельсов под ногами было четыре. Пард знал, для чего они служили, и видел такие же неоднократно на юге, и в Николаеве, и в Одессе. Да и на вокзале видел, вдоль перронов, и в метро. Поезда ходили прямо по этим металлическим нитям, вросшим в землю. Говорят, в Большом Киеве раньше ходили трамваи, уменьшенные копии поездов, но после череды погромов в трамвайных депо и будто бы случайного нашествия желтых рейсовых автобусов из Европы, большинство из которых так и осели в Большом Киеве, трамваи стали большой редкостью.
