ПРОЛОГ: – (Предисловие, которое ты пропустишь, чтобы поскорее начать, а зря.)
Мир, понимаешь ли, создан не для того, чтобы его меняли. Он создан для того, чтобы его принимали. Твёрдый – под ногами, влажный – в небе, горячий – в очаге. И боль… да, и боль – в сердце. Она тоже часть пейзажа. Как коряга на тропе или камень в ботинке. Можно, конечно, пытаться вышвырнуть её прочь, потратить всю жизнь, чтобы выковырять занозу, оставшуюся от прошлого. А можно научиться ходить и с ней. И тогда она станет не врагом, а… напоминанием. Сувениром из страны под названием «Больше-Так-Не-Будет».
Прежде чем изменить мир, его нужно принять. Весь. Со всеми осколками, трещинами и несправедливостями. Прежде чем исцелить другого – а уж тем более самого себя – нужно перестать ковыряться в старых шрамах в надежде найти под струпом живую плоть. Её там нет. Там только память. И урок.
Судьбу не обманешь, прошлое не изменишь. Попробуешь – шею свернёшь. Но урок из всего этого дерьма извлечь можно. Если, конечно, мозги на место встали, а не зациклены на одной и той же пластинке под названием «А вот если бы да кабы».
Одному твердолобому волку, шаману по имени Таш-Бёр, этот урок только предстояло усвоить. Ценой, которую он даже не мог вообразить. Но я-то знал. Я всегда знаю. Ведь я тот, кто сидит на плече у Судьбы и каркает ей прямо в ухо, когда она собирается натворить очередную глупость.
Итак, усаживайся поудобнее, студент. Пришло время для новой истории. Истории о реке, что течёт вспять, о снах, что кусаются, и о цене, которую платят те, кто пытается переписать своё прошлое с чистого листа.
ЧАСТЬ 1: РЕКА ВРЕМЕНИ И ТЕНИ БУДУЩЕГО
Глава 1: Костер, уха и затишье перед бурей твоего гонора.
Вечер в тайге был тем особенным временем, когда границы между мирами истончаются, становясь почти осязаемыми. Воздух, напоённый ароматом хвои, влажного мха и дымка, застывал в предгрозовой неге. Небо на западе пылало багрянцем, а на востоке уже поднималась фиолетовая мгла, усеянная первыми звёздами. У старой, почерневшей от времени избушки, вросшей в землю, словно седой страж, трещал костёр. Пламя лизало увесистые поленья, выбрасывая вверх снопы искр, которые медленно гасли в прохладном воздухе.
У костра, на замшелом валуне, сидел Таш-Бёр. Его тело, когда-то высохшее от горя и недуга, теперь было наполнено силой, что дремала в мышцах, готовая высвободиться в любой миг. Мышцы, налитые упругой энергией, играли под кожей, тёмной от загара и ветра. Волосы, собранные в небрежный пучок, и борода, заплетённая в несколько косичек с вплетёнными перьями и мелкими камушками, говорили о внимании к деталям – но не ради красоты, а как часть его нового естества. На нём была просторная рубаха из мягкой оленьей кожи, отороченная по краям мехом рыси, и штаны из грубого холста, заправленные в сапоги из кабаньей шкуры. На груди, поверх рубахи, висело его зеркало-толи в оправе из заячьей кожи – первый и главный его амулет.
