Veronica Roth
The Fates Divid
© Михайлова-Сдобнова Ю.А., перевод на русский язык, 2019
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020
* * *
АЙДЖА
– Чего мы так боимся?
– Она идет нас убивать.
Некогда нас тревожила мысль о жизни в двух телах одновременно. С тех пор мы мало-помалу привыкли. И оба наших токодара трансформировались в один новый странный дар. Мы научились делать вид, что мы не одна, а две независимые личности. Но себя мы предпочитаем не вводить в заблуждение. Мы – одна личность, заключенная сразу в два тела.
В последний раз свое местоположение мы знали на Уреке. Но сейчас мы не там. Мы бороздим просторы космоса. Красноватый пояс токотечения является единственным источником света в беспроглядной тьме.
Лишь одной из двух наших камер посчастливилось иметь иллюминатор. Одна «темница» – тесная каморка с прохудившимся матрасом и бутылью воды. Вторая – склад со средствами для уборки, источающими резкий едкий запах. Свет сочится лишь сквозь вентиляционные дыры в двери, которая заперта, но не изолирована от освещения в коридоре.
Мы протягиваем руки. Одна – длинная и покрытая бледной кожей. Другая – короче и темнее. Вторая кажется легкой, а первая – тяжелой и неуклюжей.
Из одного тела яд вышел. Другое все еще под его воздействием.
Одно сердце тяжело колотится. Второе – бьется ровно.
– Убивать нас? – спрашиваем мы себя. – Мы уверены?
– Уверены точно. Это наши судьбы. Они жаждут нашей смерти.
– Судьбы…
Здесь у нас разногласие. Можно одновременно любить и ненавидеть. Вот мы и любим, и ненавидим судьбы. И верим, и не верим в них.
– Как говорила наша мать…
У нас две матери, два отца и две сестры. И всего один брат.
– Прими судьбу… или как там… смирись с ней… или…
– Выстрадай судьбу. Все остальное – заблуждение.
Шитхи. Глагол. С тувенского: «мочь» / «следует» / «должен».
КАЙРА
Считалось, что Лазмет Ноавек – мой отец и бывший шотетский тиран – погиб десять сезонов назад. Похоронная церемония состоялась в первую Побывку, последовавшую за его кончиной. Так как тела не было, в космос отправили старую броню Лазмета.
Тем не менее мой брат Ризек, заключенный в недрах этого корабля, утверждал, что Лазмет до сих пор жив.
Мама иногда звала папу Лазом. Никто, кроме Илиры Ноавек, не осмеливался на подобное. «Лаз, – говорила она, – остановись». И отец повиновался. Если жена не начинала давить на него слишком часто. Лазмет уважал Илиру и ни во что не ставил всех остальных. Даже собственных друзей.
