Пролог.
Города выросли высоко.
Так высоко, что забыли, на чём стоят.
На костях.
Камера скользит вниз, сквозь слои бетона, кабели, забытые тоннели.
Они тянулись к небу, врастали в облака стеклом и сталью.
Улицы сверкали. По проспектам летели машины.
Экраны отражали красивую ложь.
Люди верили, что покорили мир.
Но под их ногами – под каждым кварталом, под каждым фундаментом – ждали Тени.
Не рисунки в старых книгах. Не страшилки из детства. Настоящие.
Когда-то города были святыми местами.
Там, где линии магии и света пересекались в узлы.
Где боги шептали в ветрах, а звёзды пели на рассвете.
Но однажды один из богов отвернулся.
Он не захотел быть светом. Он захотел быть только собой.
С ним ушла Часть – гнилая, забытая, опасная.
Она осталась здесь: в улицах. В стенах. В сердцах людей.
Айла, богиня света, пыталась удержать баланс. Она не воевала. Она ждала.
Ждала, пока не родится Он.
Он был их сыном – светлой и тёмной стороны.
Мост между мирами.
И он сделал выбор.
Отвернулся от отца. Встал на сторону света.
И тогда всё рухнуло.
Мир раскололся.
Грани истёрлись.
Городские легенды стали явью.
Айла исчезла.
А он… был унесён. Скрыт. Стерт.
Память его – развеяна. Имя – забыто.
Но он остался.
Среди людей.
Тот, кто чувствует, где сгущается мрак.
Кто идёт туда, откуда бегут другие.
Он не знает, кто он.
Не помнит, зачем идёт.
Но каждую ночь видит женщину в белом.
И слышит, как города дышат страхом.
Он идёт.
Сквозь улицы, где отражения не совпадают с телами.
Сквозь переулки, где плачут стены.
Сквозь станции метро, где поезда приходят из несуществующих времён.
Он идёт – и очищает.
Пока Тьма ждёт.
Пока Айла молчит.
Пока все города сдерживают дыхание.
Потому что, когда он вспомнит…
мир уже не будет прежним.
Город, который дышал страхом
Город встретил его ворчанием ржавых фонарей и тяжёлым запахом мокрого бетона, будто только что вытащенного из утопленной могилы.
Здесь даже воздух казался старым – густым, пережившим слишком много зим и пожаров.
Первые, кого он увидел, были двое стариков на лавке у подъезда. Оба в одинаковых вязаных шапках и с одинаково подозрительными взглядами. Один держал в руках газету, но страницы были пустыми. Второй медленно ел семечки, бросая шелуху в лужу, где отражалась только половина его лица.
– Опоздал, – сказал первый.
– Или рано, – ответил второй.
Странник прошёл мимо. В этом городе с лавками всегда так – стоит заговорить, и услышишь либо пророчество, либо приглашение на похороны.
У перекрёстка две женщины спорили о том, что "трамвай №4 в этот квартал не ходит уже тридцать лет". Их спор был жарким, но обе стояли на остановке, терпеливо ожидая.
