Сказ о Том, Как Странница Встретила Феникса, Носителя Сказок
В землях неоглядных, где тени времён плетут узоры древние, где легенды шепчутся в тишине веков, где дыхание прошлого зовёт к себе, жила-была Странница. Была она девица статная, с очами, что сияли, как свет далёких преданий, с голосом переливчатым, что тёк, как песня забытых троп, подобно ручью, что поёт под луной. Одеяна в плащ бархатный, вышитый знаками таинственными, что мерцали, как звёзды на небе ночном, держала она в руках жезл, вырезанный из ясеня древнего, чья древесина дышала магией миров, хранила силу кудес, силу чар, силу слов. Странствовала она по тропам нехоженным, по землям, где тени легенд ложатся полотном, где каждый шаг – как стук сердца в тиши, и в сердце её таилась жажда неугасимая, пламень неостывший – отыскать сказания, сокрытые в глубинах путей, в недрах времён.
Так слушайте же, слушайте, как я, Странница, поведаю вам о том, что видала, что слыхала, что хранит сердце моё.
Много лун миновало в странствиях моих, о да, много ночей, когда звёзды шептали мне свои тайны, и видела я дивные дива: как голоса легенд звучат в ночи, как тени прошлого плетут узоры на камнях, как эхо веков зовёт к себе, манит, влечёт. Но сердце моё томилось, томилось, как ветер в степи без конца, ища нечто великое, невиданное, нечто, что перевернёт душу, зажжёт её, как факел в тьме. И вот в одну ночь дивную, когда месяц круглый выкатился на тёмный свод небесный, как колесо на пиру Богов, а звёзды зажглись, будто свечи на пиру веков, будто огни в чертоге небесном, приключилось чудо неслыханное, чудо, что запечатлелося в памяти моей навеки.
Сквозь завесу времени пробился свет золотой, мягкий, как дыхание древности, как шёпот предков, что зовут издалека. Я подняла очи свои, и вот узрела птицу дивную, чьи крылья пылали огнём чистым, багряным и янтарным, словно закат, что борется с ночью, словно пламя, что не гаснет в бурю. То был Феникс, царь огненных высот, властитель пламенных путей, дух веков, что витает меж миров. Спустился он на землю, и воздух вокруг ожил теплом, ожил, как от очага, разведённого в зимнюю стужу, как от дыхания жизни самой. Перья его трепетали, и каждое из них сияло, как самоцвет драгоценный, как слеза солнца, упавшая на землю. Глаза его были глубоки, как бездны легенд, как колодцы времён, и в них отражалась мудрость веков, что не под силу счесть ни одному человеку, ни одной душе земной.
– Кто ты еси, странница времён? – возгласил он голосом, подобным шелесту страниц древних свитков, подобным пению ветра в чертогах забытых, и эхо его разнеслось по земле, по тропам, по сердцам.
