В доме пахло сном. Нет, даже не в доме, а в домике. Пятнышки солнца на стенах, словно медовые кляксы, покосившиеся окошки, по которым надо звонко стукнуть, чтобы открыть, и крыша с черепицей, с которой дружит липа.
На красной скамейке присел отдохнуть и поиграть с листьями человек с голубыми глазами и очень короткими волосами. У него длиннополый плащ и пуговица в кармане. Не от пальто, а большая, красная с желтой пластиковой косичкой по периметру. Эта пуговица не от чего. Просто вдруг пришить понадобится. Да и весело бежать по улице, зажимая ее пальцами в кармане и думать, что это просто большая семечка. И вытаскивать ее из кармана. И однажды вытащить гладкую, чуть продолговатую пуговку и понять, что она больше не красно-желтый неживой кругляшок, а то, что непременно надо закопать в свежую липкую хвою. И тогда припухшие створки покрываются светлой сеточкой трещин, и зеленоватая спинка поднимает и выламывает первый ромбик своей темницы. Такие спинки растут медленно и бутоны на них редки. Их цветы похожи на осенние листья, а листья их сторонятся. И когда проходишь мимо них, то кажется, что это просто высохшие кустики земляники с мелкими душистыми ягодами. А на самом деле это просто новые пуговки растут. Иногда мне кажется, что осень – это россыпь проросших кругляшков от пальто, брюк, юбок и прочей одежды.
Человек встал и пошел к забору, насвистывая и размахивая полами своего старого плаща. За ним помелись по земле палочки, листики, обертка от мятной жвачки и громыхающая сплющенная банка из-под пива с бычками внутри. Они всегда ходят за ним. Ведь он – их голос. Человек легко перепрыгнул через невысокий забор, а, идущие вслед, остановились у покрашенных в зеленый досок. Решили подождать. Рано или поздно он все равно вернется. А пока можно и помолчать.
В комнате тепло, и на стуле, чуть притулившись к спинке, лежит куртка с потертыми локтями и с львиным зевом в кармане. Цветы повяли с вечера, и, теперь, кажется, что они вяло, позевывают своими старушечьими ртами. Под стулом на смешном половике в треугольниках две пары ботинок. Левый кроссовок упал на бок, протянув шнурки к оранжевому треугольнику на половике. На пути у солнечной дорожки встала шишка, и теперь она изредка качалась темной кляксой на стене. Тихо. Ведь рано утром осенью птицы еще отдыхают.
– Скажи, это сон?
– Нет…
– Мне снились яблоки, и они были сладкие.
– Ты их ела?
– Нет. Я их в корзину собирала, а потом пошел снег, и я поняла, что у меня полная корзина желтогрудых снегирей. Интересно, к чему птицы сняться?
