ЖЕЛУДОК
(Фантастический рассказ)
Было уже больше десяти часов вечера – время, когда город напоминал пьяного безработного: вроде бы ещё бодрствует, но уже с трудом держится на ногах. Сумерки давно скисли в тьму, лишь редкие фонари освещали асфальт жёлтым светом, похожим на тухлое пиво.
Карета «Скорой помощи» с трудом втиснулась в бокс больницы – древнего кирпичного монстра советской эпохи. Стены его ободраны, как колени у школьника, окна кое-где заколочены фанерой, а над входом висела табличка с облупившейся эмалью, на которой буквы «О» и «А» давно исчезли, оставив гордую надпись: «ТРАВМ ТОЛ ГИЯ».
Тусклая лампа качнулась над воротами, бросив бледный свет на фосфорецирующуюся красную надпись «Ambulance» на белом борту. Слово «Ambulance» здесь было написано больше для красоты: большинство пациентов и так знали, куда их везут, даже если не умели читать.
Мимо прошла пожилая медсестра, сутулая и жилистая, как старый ворон. Лицо её было покрыто сетью морщин, в которых, казалось, можно хранить сахар для чая. В руке она держала металлический поднос с инструментами, среди которых поблёскивал ржавый зажим – больше похожий на кусачки из хозяйственного магазина. Увидев подъезжающую карету, она перекрестилась широким, но не слишком искренним жестом, словно пыталась защититься не от нечисти, а от налоговой.
Она знала: сюда живых не привозят. Здесь останавливались только те машины, что везли тех, кого медицина окончательно списала в архив. Живых увозили в реанимацию или палаты с другой стороны, где царила своя веселуха: капельницы булькали как аквариумы, больные кричали как оперные певцы, а священники из церкви, мечети и синагоги сновали, будто торговцы на базаре, соревнуясь, чья молитва окажется более конкурентоспособной.
Хотя, если уж быть честной, священникам следовало бы заглядывать и сюда – чтобы успокаивать души тех, кого после «доставки» разбирали на части. Одни отправлялись в крематорий, другие становились учебным материалом для студентов медфака. Там, в холодных аудиториях, трупы лежали на металлических столах, блестящих от формалина, а студенты с восторгом школьников, получивших доступ к запрещённому журналу, рассматривали сухожилия, артерии и печень. Органы перекладывались в банки, подписывались корявым почерком: «печень (алкоголизм)», «сердце (инфаркт)», «лёгкие (курение, мать его)». Иногда от покойников отрезали пальцы – «для коллекции» у особо эксцентричных ассистентов кафедры.
Но старуха-медсестра не была столь любопытной: она лишь краем глаза заметила, что машина перегружена так, что днище почти тёрло асфальт. И недаром: в салоне покоилось тело весом четыреста килограммов – мясной монолит, которому было тесно даже в собственном кожаном мешке.
