Открываю глаза.
Через задвинутые шторы слегка виднеется серость осеннего утра. Прохлада в комнате заставляет поежится и сильнее укутаться в теплое одеяло.
Сон с каждым вдохом покидает меня.
– Вот мне и двадцать, – шепчу в пустоту.
Перевожу взгляд на тумбочки. Черные часы приветствуют меня, подмигивая красными цифрами 6:00.
– Серьезно? У меня вообще-то отпуск!
Полгода работы без выходных не прошли бесследно. Организм привык просыпаться в одно и тоже время, даже будильник не нужен все на автомате. Одно радует – не нужно идти на работу. В этот серый мир монотонности, пыли и отвратительного запаха потных тел.
Бр-р-р… Как вспомню – начинает мутить.
Хотя мой личный мир тоже не отличается яркостью красок. Тишина, одиночество и Блэк. Вот и все краски. Напоминание об этом отдается болью в груди.
– Нет, Кейт, просто не думай об этом. – отгоняю от себя навеянную грусть.
Блэк, услышав моё ворчание, тут же оживляется. Его когти цокают по полу, и через пару секунд он уже у кровати – хвост метёт воздух, глаза блестят, язык наружу.
– Доброе утро, друг… только без поцелуев, – бурчу я, но поздно.
Мокрый нос утыкается мне в бок, от чего становится щекотно и тело машинально сокращается. Мою щеку накрывает розовый, слюнявый язык.
– Эй, кожаный нос! Встаю я, встаю! – смеюсь, отмахиваясь и ласково треплю его за ухо. – Спасибо за поздравления, но умыться я могу без твоей помощи.
Блэк довольно фыркает и, будто гордясь собой, важно направляется на кухню
– Ну да, миссия выполнена, теперь можно и поесть, – говорю я ему вслед.
Комната снова пустеет.
Тишина обволакивает— тяжело, но я привыкла.
Я смотрю на пустую комнату.
Только Блэки и я.
Иногда кажется, что, если бы не этот мохнатый будильник, я бы давно перестала просыпаться.
Сажусь на кровати.
Улыбающиеся глаза смотрят на меня.
– Здравствуй, мама… вот мне и двадцать, – шепчу я, беря в руки рамку с фотографией.
На снимке – счастливая женщина в васильковом платье.
Она стоит посреди поля цветущих маков, ветер играет ее густыми черными волосами.
Улыбка – сияющая. Такая теплая, что ею можно греть раненую душу.
Мама держит букет полевых цветов. Рядом – коляска. В ней крошечная девочка, увлеченно слюнявит кулачок.
По другую сторону – мальчишка десяти лет, гордо демонстрирующий в камеру свою игрушечную машинку – большой джип цвета хаки.
Я улыбаюсь, а внутри все сжимается. Осторожно провожу пальцем по стеклу, стирая пыль с маминых волос.
На секунду кажется, что она улыбается чуть шире – будто видит меня.
Еще мгновенье держу рамку, – Скучаю, – выдыхаю тихо.
Возвращаю фото на его законное место. И меня уносит в воспоминания.
