Небо на Геддарсу – тусклое, бледное и светло-розовое. Маленькое солнце ползёт по нему крохотной белой каплей. Лишь на закате горизонт приобретает яркие цвета – алый, пурпурный, фиолетовый, снова алый. Дождей мы здесь за сорок дней работы ещё в глаза не видели.
Никаких деревьев или чего-то подобного здесь нет, и не было никогда. Голая, открытая всем ветрам каменистая степь. То есть, считайте, пыль у вас в кармане. На зубах. И за шиворотом. Везде. Мелкая, серая, противная, проникающая везде пыль. А о плоские стебли жёсткой, как проволока, желтовато-бурой травы можно серьёзно порезаться, если не хватит ума поберечься.
И сидишь ты в раскопе. Кисточкой, тоненькой, вручную… А профессор Сатув прогуливается наверху, обозревая наши согнутые спины, и вещает назидательно:
– Внимание, внимание и ещё раз внимание! Любая мелочь имеет значение! Здесь вам не свалка твёрдых отходов, подлежащая немедленной утилизации, тут – сокровищница археологических находок! Даже самый мелкий предмет, размером не больше фаланги пальца, способен создать новую теорию или обрушить существующую.
– Угу, – буркнула я себе под нос, очищая кисточкой очередной кусочек десятитысячелетнего стекла. – Создать новую археологическую теорию на битых бутылках с бормотухой…
Нивикийцы знали толк в питии! Рецепты домашнего изготовления всевозможных настоек на раскопах попадались среди письменных артефактов регулярно. Энтузиасты старались их повторять: геном растений, использовавшихся в виноделии, давно секвенирован, некоторые их виды получили разрешение на культивирование. Так что у энтузиастов иногда получалось, причём получалось неплохо. Сравнить с оригиналом и дать оценку степени сходства, конечно, было некому. Но любителям приобщиться к древней культуре через порочную практику спиртования сознания это ничуть не мешало.
Ну а мы собирали сейчас в контейнеры всё, что осталось от крупного кабака после того, как он сгорел синим пламенем. Уж что здесь случилось, оставалось только гадать. Пьяные разборки, происки конкурентов, напали враги, – неважно. Важным была только пыль, из которой мы скрупулёзно извлекали «ценные» и «важные» для науки мелкие фрагменты.
– А ты хочешь найти полную инструкцию по активации Врат? – фыркнула Равиойка.
– Да было б неплохо, – огрызнулась я.
Равиой стала проблемой номер один. Зубная и головная боль, и успокаиваться она не желала. Работать полагалось парами, меня и Тумбу-Юмбу, естественно, поставили вместе, потому что он настоял на этом. Но Равиой плевала на все правила, и при каждом удобном случае старалась оказаться рядом с нами. Прилипчивая, надоедливая, противная клетчатая дрянь!
