РЕПЛИКАНТ С ПРОКСИМЫ ЦЕНТАВРА
(Фантастический рассказ)
Кабинет врача-андролога Анвара Назирова был тесен, но обставлен с показной деловитостью, словно сам хозяин хотел подчеркнуть свою значимость и компетентность. На стенах – анатомические плакаты, изображающие сложные переплетения нервов, сосудов и органов, которые обывателю могли показаться чем угодно, но только не источником мужской силы. Под стеклом – выцветшие сертификаты, рамки с подписями и гербами, а на подоконнике, рядом с облупившейся геранью, стояли баночки с какими-то подозрительными растворами, давно утратившими этикетки. Воздух в кабинете был плотным, насыщенным смесью запахов дешевого антисептика, старой мебели и чего-то еще – похожего на неудачно замаскированную усталость. Табличка на двери гласила: «Врач-андролог Анвар Назиров» – и редко случалось, чтобы она висела без дела. Нынешняя жизнь не щадила никого, а уж мужчин тем более: многие искали здесь спасение жизни, здоровья, авторитета и чести, словно в этом квадрате пространства скрывался последний оплот их достоинства.
Вот и сейчас дверь, скрипнув, приоткрылась, и внутрь, предварительно постучав, втиснулся мужчина лет сорока пяти. Он был невысокого роста, плотный, с тусклым блеском в глазах и редкими волосами, неудачно зачесанными назад. Лицо его блестело от пота, словно он преодолел не просто коридор поликлиники, а горный перевал, а дрожащие пальцы выдали в нем человека, который вот-вот готов извиниться перед всем светом за собственное существование. Он явно смущался и растерялся – как и подобает тем, кого застала врасплох болезнь, о которой не принято говорить громко.
Врач Назиров, сидевший за столом, не поднялся ему навстречу. На его лице застыло выражение сосредоточенного раздражения, как будто он привык быть недовольным всем: погодой, пациентами, зарплатой и самим фактом необходимости работать. Лет тридцать пять, не больше; тонкое, нервное лицо с вечно поджатыми губами, глаза, в которых теплился то ли скепсис, то ли вечная усталость от человеческих слабостей. В поликлинике никто не знал, отчего он ходит такой хмурый – одни шептали, что из-за неудачного брака, другие, что из-за хронических долгов, а третьи просто пожимали плечами: мол, андрологу нельзя быть весёлым, профессия не располагает.
– Что там у вас? – спросил он, не глядя прямо на пациента. Голос прозвучал сухо, даже жестко. Будучи моложе вошедшего, Назиров, похоже, вовсе не страдал комплексом уважения к старшим: его интонация говорила ясно – здесь не место восточной почтительности. Он считал, что пациенты, приходящие к нему со своими щекотливыми проблемами, утратили право на особое обращение. Впрочем, не злость двигала им, а усталое презрение, граничащее с безразличием.
