— Па-а-азвольте! — рявкнул Герард.
Впрочем, Герардом он был, когда злой. Ну, или для облажавшихся подчиненных. В иных случаях — просто Гер. А для немногих, но настоящих друзей без вариантов — Герыч.
Народ в вагоне от его рыка молодецкого шуганулся, косясь и уплотняясь. А ведь секунду назад это казалось невозможным! Герард усмехнулся про себя: а какие у вас, граждане пассажиры, варианты, если на вас прет мрачный бородатый волчара-оборотень под два метра ростом и с недобрым прищуром хищных глаз? Так что самое время инстинктам взять верх над тонким слоем цивилизованности. Да и самое место. Утро. Час пик. Метро. Дикая смесь личных запахов и эмоций. «Прэлэстно!»
Усмехаясь совсем уж нехорошо, как раз по-утреннему, Гер двинулся вперед, к дверям вагона, которые вот-вот должны были распахнуться — поезд как раз выкатился из темного туннеля на станцию. Справа кто-то по-мышиному запищал и завозился, явно пытаясь продавить людскую стену, чтобы тоже выбраться на свободу. С высоты роста Геру был распрекрасно виден накинутый на голову страдальца или, скорее, страдалицы серый (и точно — мышиный!) капюшон худи и прижатый к животу цветастый рюкзачок. Не иначе ребенок — время-то как раз, чтобы в школу к первому уроку успеть.
Герард мышей не любил, а вот к детям относился трепетно. Дети — цветы жизни! Иногда, правда, колючие до невозможности, но все равно цветы.
— Па-а-азвольте! — еще злобнее, так, чтобы наверняка, рявкнул он и выудил из плотной массы пытавшихся отшагнуть от него людей примеченную мышку.
Ухватил за шкварник, поставил перед собой, а после практически вынес на платформу, с которой в вагон уже ломились те, кто еще только собирался куда-то ехать. На свободном пространстве мышка выдралась из лап Герарда, глянула сердито из-под съехавшего на один глаз капюшона, дернула плечиком и с независимым видом потопала к эскалатору, на ходу закидывая за спину рюкзак, увешанный типично девчачьими фенечками.
— Пжал-лста! — иронично пробасил Гер ей вслед с полупоклоном, но малышка лишь припустила еще быстрее.
Забавная. И пахнет смешно — пряниками имбирными. Когда-то Гер их обожал. Настолько, что и кликуху свою наркоманскую получил во многом из-за них — пряники эти были для него зазывней колес для обдолбыша какого-нибудь. Теперь Герыч стал большим мальчиком (даже очень большим), и свою давнюю страсть усилием воли переплавил: имбирные пряники заменил имбирным пивом. Именно его Гер теперь предпочитал всем прочим сортам пенного хмельного напитка, который варил у себя на пивоварне, а после продавал в соседствующем с ней пабе.
