В один из дней Белобог, от скуки прогуливаясь по земле, увидел богиню Морану, жену своего родного брата Чернобога. До того соблазнительной и пленительной была холодная красота богини, что овладела Белобогом любовь неземная, всепоглощающая.
Терзаемый сомнениями, чувством вины и горечью безответных чувств обратился Белобог к брату своему с надеждой, в поисках понимания. Признался он брату родному в чувствах к супружнице его, просил уничтожить любовь в своей душе. Морана же, восседавшая у трона супруга своего, не проронила ни слова. Лишь тень скользнула по ее ледяным чертам лица, а в глазах, холодных как зимнее озеро, мелькнуло презрение к слабости Белобога.
Не оценил Чернобог искренности брата, ревность обуяла его, застилая глаза слепым маревом. Обнажил свой черный меч Чернобог и поднял против брата родного. Обнажил свой золотой меч Белобог, ибо не было другого спасения.
Золотой клинок Белобога, пламенем жизни горящий, встретил ледяное лезвие Чернобога, вобравшее в себя весь мрак Нави. От ярости их ударов, от самой сути Света и Тьмы, искрами сыпал металл. Искры золотые, как утренняя заря, падали на землю – и где касались они камня, дерева или человека, там рождались руны света, дар прозрения и сила исцеления. Искры черные, как беззвездная полночь, проникали в тени и глубины – и где касались они земли, воды и людей, там пробуждались чары иллюзий, шепот предсказаний бед и власть над хладом смерти. Так, невольным плодом их ярости дарована была смертным магия – светлая и темная, как сами боги-близнецы, как две стороны единого мира.
Морана наблюдала за схваткой братьев с каменным безразличием, лишь легкий ветер, рожденный ударами их мечей, волновал ее черные косы. Казалось, эта битва за ее честь была ей столь же чужда, как летнее солнце.
Великим был этот бой, но равными были силы братьев родных. И тогда разошлись они, каждый при своем убеждении. Белобог ушел, опечаленный безответными чувствами и непониманием брата. Никогда больше любовь не касалась его божественного сердца.
Когда бой утих, Морана взглянула вниз – на мир людей. И увидела она, как новые искры – и светлые, и темные – вспыхивают в руках смертных. Но не благоговение и осторожность вызывали в них эти дары, а жадность, суету и тщеславие. Магию тратили на пустое: зрелища, мелкие обиды и сиюминутную выгоду, разменивая великий дар богов на медяки. И тогда даже сердце Мораны, холодное как вечная зима, сжалось от горького предчувствия. Так бездумно растраченная сила грозила нарушить хрупкое равновесие мира, что держалось на вечном противоборстве и единстве Света и Тьмы.
