Девятиэтажная панелька тянулась эдакой серой крепостной стеной, безликой своими деталями для случайного прохожего, не обитающего в ее недрах. Сходство усиливалось перепадом местности и тем, что выстроенный в длину дом огибал довольно большую площадь чем-то вроде полукольца. По большей части это было даже не одно строение, а несколько сомкнутых прямоугольных конструкций.
Всё ничего, если имеешь квартиру в этом бастионе и путь твой лежит к одной из подъездных дверей, а там и к ужину в микроволновке. Совсем другое дело, если ты попал в незнакомый район и идешь, тщась обогнуть всё никак не кончающуюся преграду, поворачиваешь за угол, чтобы пройти между высоток дальше, и вдруг чувствуешь себя представителем древнего народа хунну, который отправился малость пограбить крестьян Поднебесной и уткнулся носом в Великую Китайскую.
Но именно в этой панельке есть некая лазейка: сумрачный коридор, проходящий сквозь толщу железобетонного массива. Да-да, как раз вон там, после лестницы, устроенной углом на перепаде рельефа. Ты спускаешься по первому ее пролету, поворачиваешь налево и, бросив взгляд вдоль подпорной стенки, обнаруживаешь прямоугольный тоннель, освещенный только теми лучами, что проникли в него естественным способом. В результате только с обоих концов он как-то светел, а в середине его сгущается полумрак, словно некая точка таинственного перехода из здесь в там. Кажется, что сквозь него и впрямь виден другой мир: открытая на все стороны улица, никаких долгих преград, манящее продолжение пути. Хотя в целом так и есть, без всякой мистики: с этого края больше панелек и тише, с того – школа, церковь, кирпичные малоэтажки, деревянные бараки и загруженный машинами проспект неподалеку.
Сама эта подворотня не очень приятна: неряшливо изрисованные всякой белибердой стены, устойчивый запах оправления естественных потребностей. В общем, есть в ней что-то такое, не совсем приятное, давящее. Заходя туда, хочется проскочить насквозь, не задерживаясь – благо там ерунда, всего-то несколько метров. Так и делают постоянно идущие уже натоптанной тропкой прохожие.
Но не все. Вот один такой: парень в темных джинсах и толстовке с накинутым капюшоном. Он неторопливо спустился по ступенькам и остановился, сделав вид, что завязывает шнурок. Когда идущий следом полноватый мужчина обогнул его и немного нервно прошел подворотней дальше, в свет и гомон улицы на ту сторону, парень оставил в покое и так туго затянутый узел и настороженно оглянулся. Убедившись, что поблизости никого, он всмотрелся в покрывающие стену тоннеля надписи и что-то негромко сказал. Среди мешанины рисунков разной степени художественности и слов разной степени цензуры высветилась золотая вязь знаков, до этого неприметно вписанная в общий хаос линий. Парень что-то еще буркнул и вошел в подворотню. В ней словно разом еще больше потемнело, письмена вспыхнули ярче, будто всосав в себя остатки света, коридор превратился в дыру, заполненную клубами мрака в слепящем обрамлении, которое между тем ничего не освещало. Это продолжалось миг, затем приняло прежний вид обычной загаженной подворотни. Только вот фигуры парня в толстовке на другой стороне не наблюдалось. Как и на этой. Не было его и в тоннеле.
