Глава 1
в которой говорится о наконец-то наступившей весне, о разных способах получать подарки, обо мне, о вампирах и о том, кто такой Влад.
Питер. Последний год двадцатого века.
Улица томной кошкой выгнулась, потянулась и разлеглась передо мной. Полуденное майское солнышко нервной кистью пробежалось по её бокам. И казалось, вот-вот эта разнеженная изысканная красавица вздрогнет, встряхнётся и со всеми её домами и проходными дворами понесётся вперёд, подняв хвост, мяукая во всё горло, не разбирая дорог и направлений, повинуясь чему-то исконному, неодолимому, сметающему прочь лень, привычки и глупые стереотипы.
Я шла, летела, меня несло по улице Рубинштейна. Наконец-то наступила та питерская весна, ради которой в этом городе можно вытерпеть всё: бесконечную зиму всех оттенков серого, нескончаемый март, апрель, бросающийся из крайности в крайность, сродни проклятию мокрость и слякоть под ногами. Я чувствовала себя весной. Я – высокая стройная девушка в чёрных брюках, накинутой поверх чёрной же водолазки короткой кожаной куртке цвета пробившейся зелени и в туфлях на восьмисантиметровом каблуке. Каштановые волосы до плеч чуть красноватого оттенка растрепались ветром. Длинные серебряные серьги в восточной стилистике покачивались в такт шагам.
Каблуки всё норовили застрять в вылезших после сошедшего снега трещинах на асфальте. Кое-где с домов клочьями сходила штукатурка, а древние балкончики издавали почти осязаемое кряхтение, решая, стоит ли им удерживаться на этих ветхих стенах или коварно рухнуть вниз на какого-нибудь мечтателя-прохожего.
Но Оно надвигалось, и это чувствовалось во всём. Оно – это время буйства сирени, белых ночей, безумных романов, блестящих авантюр и, конечно, волшебства и тайн. Наступал май, это было прекрасно и больно одновременно.
Солнышко ласково гладило меня по лицу. Световые блики сошли с ума и затеяли какие-то безумные пятнашки. Уже подходя к дому, наречённому в народе Толстовским, – мощному серому зданию, во все времена престижному, обременённому анфиладой дворов и задворок, тянущихся аж до Фонтанки, – я почувствовала лёгкий, едва уловимый запах волшебства. Это, конечно, могло быть что угодно: острый приступ влюблённости бегущей мимо девчонки, давно забытое кем-то заклинание, проснувшееся под майским солнцем, спонтанный выброс энергии у совсем юного и неопытного волшебника. Запах казался знакомым, он был цветным и нёс в себе лёгкую ноту опасности и любовной магии.
Дело в том, что я ведьма. Нет-нет, не надо вызывать скорую и листать справочник фельдшера в разделе нервных болезней. Со мной всё в порядке. Насколько это вообще возможно в мире, где люди отказались от волшебного в пользу обыденного, забросили ряд интереснейших способностей в самые тёмные углы своей жизни, сделав вид, что их не существует. К счастью или нет, всё относительно, существуем мы, немного странные люди или существа, которых в разные времена назвали волшебным народцем, нечистью, магами, – ведьмы и колдуны, вампиры и оборотни, домовые и лешие, драконы и русалки. Мы существуем, хотя безумный индустриальный и компьютерный двадцатый век не мог не наложить на нас своего отпечатка. И, конечно, не стоит забывать о местном колорите и нюансах большого города.
