Вначале был город. Его дома стояли так близко друг к другу, что создавали почти сплошную стену. Лето в этом году выдалось жарким и душным. Во внутренний дворик одного из домов, больше похожий на бетонный колодец, совсем не проникал свежий воздух. Солнце палило нещадно, и единственным, что спасало от его лучей, был старый деревянный навес, увитый виноградом. На его забродившие ягоды слеталось множество насекомых, наполняя пространство тихим гудением. Откуда-то из соседней комнаты доносился треск телевизора.
Все это очень раздражало сидящего во дворике. Он пытался разобраться в раскиданных на столе записях и чертежах, но все время отвлекался на эти непрерывные досаждающие звуки.
Он имел моложавый вид и в толпе своих коллег даже смахивал на студента и все-таки был совсем не молод. Немногочисленные знакомые часто видели в нем какую-то сильную усталость, ставшую, казалось, хронической. И хотя на лице отпечатался недостаток сна, глаза оставались блестящими и живыми, и каждому был заметен их любопытный взгляд. Имя этого человека забылось, сохранилось же только прозвище: Инженер. Стоит отдать ему должное, он действительно был инженером и работал в закрытом научно-исследовательском институте. Собственно, поэтому он и поселился в этом маленьком городке – единственном населенном пункте поблизости.
Неожиданно Инженер скомкал исписанную бумагу и с силой запустил ее в горшок с геранью, затем резко вскочил с места и быстрым шагом вышел из бетонного «колодца» в комнату. Там все так же играл телевизор. «Эта жара, кажется, не оставит нас аж до конца месяца?» – бодро рассуждал ведущий с экрана. «Да, – отвечал его напарник в красном пиджаке, – Такой аномально высокой температуры давно не было. Тем не менее, не думаю, что она сможет помешать ремонту железной дороги. Целых десять лет ее пытаются привести в порядок и в этом году обязательно закончат. Не сомневаюсь, это строительство изменит вид всего горо…»
Раздался щелчок и голубой экран погас, в комнате стало совсем тихо и темно. Инженер прислушался к этой тишине: каким-то неестественным казалось ему это спокойствие, слишком уж сильно оно противоречило все нарастающей внутренней тревоге. Инженер начал бродить из комнаты в комнату, но нигде не находил себе места. Наконец, ему стало совсем тошно и вдруг нестерпимо захотелось убежать. Он решительно вышел на улицу.
Густую черноту тоннеля разрезал золотистый свет окон поезда. В конце последнего вагона сидел Алекс и разглядывал линии на руках, рядом с ним валялась неизвестно откуда взявшаяся груда металла. Алекс усиленно пытался вспомнить, как он попал в поезд, но ничего конкретного ему на ум не приходило. В памяти загорались и тут же гасли расплывчатые образы: вот он слышит отдаленные крики, надевает громоздкий респиратор и выходит навстречу ярким вспышкам света, разъедающим небо. Ему трудно даже дышать, не то, что стоять на ногах, но он все-таки делает шаг к ослепительному сиянию, а после… Все кончается, белизна сменяется темнотой тоннеля и ритмичным шумом поезда.
