Ноктис и Вейлин Аркейн – молодая семья, мечтавшая о лабораториях и открытиях. Нам выпало жить в эпоху, когда знание стало преступлением. В городах шептались: «Это не прогресс – это порча». Мы выбрали город на краю цивилизации – место, где, как мы верили, сможем работать без страха.
Наш дом стоял на холме, откуда открывался вид на возводимые здания и утопающие в зелени улицы. Это место казалось идеальным для воплощения наших мечтаний. Я посвятил себя изучению тайн электричества и магнетизма – наук, находившихся на пороге великих открытий. Вейлин же посвятила себя исцелению людей с помощью новейших методов: применяла гальванические токи для снятия боли и восстановления сил, разрабатывала составы из лекарственных растений на основе научных опытов.
В подвале нашего дома располагалась моя лаборатория, оборудованная редкими для той эпохи приборами: электростатическими машинами, магнитами и примитивными электроизмерительными устройствами. На первом этаже находилась небольшая лечебница жены, где она применяла передовые методы диагностики и лечения.
Мы работали бок о бок, дополняя друг друга в стремлении сделать мир лучше. Каждый эксперимент с электрическими разрядами, каждая удачная процедура с гальваническими аппаратами приближали нас к цели – созданию общества, где наука ценится выше предрассудков. В те времена, когда многие всё ещё верили в мистические силы, мы верили в силу разума и прогресса.
По вечерам, сидя у камина и наблюдая за тем, как город наполняется светом газовых фонарей, мы мечтали о будущем. О времени, когда люди перестанут бояться неизвестного и начнут доверять разуму.
Однажды Вейлин взяла мою руку, как делала часто, и приложила к аппарату. Лёгкий разряд пробежал по коже – но на этот раз она не улыбнулась. Вместо этого она потянула меня в лабораторию.
– Смотри, – прошептала она, указывая на стол.
Там лежал кристалл – прозрачный, с тонкой сетью трещин, повторяющих схему наших расчётов. Внутри, словно пойманный свет, мерцала выгравированная цифра 31.
– Получилось, – выдохнула Вейлин, касаясь кристалла.
Я подсветил его лампой, и число заиграло гранями.
– Тридцать один, – сказал я. – Дата нашей встречи: тридцать первое октября. Число линий в первой схеме. Код, который никто не разгадает.
Она наконец улыбнулась – той самой улыбкой, от которой теплело в груди:
– Наш секрет. И наша сила.
Я снова взял её руку, поднёс к аппарату. Разряд пробежал между нами, отразившись искрой в гранях кристалла. Вейлин рассмеялась:
