Кровь на снегу
Морозный ветер резал лицо Астрид, словно лезвия изо льда. Она стояла на краю Священной Ледяной Поляны, где предки клана Волчьих Зубов проводили обряды с незапамятных времён. Снег под ногами хрустел особенным образом, будто сама земля шептала древние тайны тем, кто умел слышать. Астрид умела. Её предки передали ей этот дар вместе с кровью и именем.
Сива, огромная белоснежная волчица с глазами цвета зимнего неба, терлась мордой о её колено. Астрид провела рукой по густой шерсти, чувствуя тепло сквозь толстые меха одежды. Её пальцы, привыкшие к холоду северных земель, всё равно дрожали. Не от холода. Сегодня было особое время – ночь зимнего солнцестояния, когда Северное Сияние достигало наибольшей силы. В такие часы жрицы Волчьих Зубов общались с духами предков.
– Пора, Сива, – прошептала Астрид, и её дыхание превратилось в белое облачко. – Дедушка Эйвинд ждёт.
Она достала из сумки ритуальный нож из чистого льда, вырезанный её дедом много зим назад. Лезвие сверкало даже в слабом свете полярной ночи. Астрид опустилась на колени, утрамбовывая снег. Ритуал требовал чистоты места и помыслов. Она начала чертить круг вокруг себя, вписывая древние руны, которые передавались из поколения в поколение. Каждый символ – защита, каждый знак – мольба.
Сива села рядом, насторожив уши. Её взгляд был прикован к лесу за поляной. Астрид почувствовала напряжение волчицы и тоже обернулась. Ничего необычного. Лишь сосны, укутанные снегом, и луна, едва видная сквозь облака. Но в воздухе витало что-то неуловимое, тревожное. Как будто сама тишина наполнилась ожиданием.
– Тише, подруга, – Астрид погладила Сиву по голове. – Наверное, лось бродит. Или белка заблудилась.
Но волчица не успокоилась. Она низко пригнулась, шерсть на загривке встала дыбом. Глубокий, почти неслышный рык застрял в её груди. Астрид нахмурилась. Сива никогда не ошибалась. Если она чувствовала опасность, значит, она была.
Жрица прервала ритуал и встала. Её ноги глубоко увязли в снегу, когда она направилась к краю поляны, ближе к лесу. Сива шла следом, прижав уши. Чем ближе они подходили к деревьям, тем сильнее становился странный запах. Металлический. Горький. Астрид знала этот аромат. Кровь. Свежая кровь на морозе.
Она остановилась как вкопанная. Перед ней, у подножия древней ели, лежали два туши. Олени. Молодые, с ещё не окрепшими рогами. Их шкуры были разорваны, а на снегу расплывались тёмные пятна, уже начавшие замерзать. Но это не было делом волков или медведя. Раны были слишком правильными, почти хирургическими. А на снегу между тушами кто-то начертил символ.
