**Глава 1: Сны, которые не отпускают**
Лия проснулась от собственного крика. Комната погрузилась в густую темноту, лишь бледный свет луны пробивался сквозь занавески, рисуя на стенах узоры из теней. Она прижала ладонь к груди, пытаясь унять бешеный стук сердца. На левой руке, под рукавом хлопковой пижамы, ныло старое воспоминание – шрам от ожога, тянувшийся от запястья до локтя.
– Марк… – прошептала она, всё ещё чувствуя эхо его голоса.
Во сне он стоял на краю пропасти, затянутой туманом. Его зелёные глаза, обычно такие живые, смотрели пустым взглядом, а тёмные волосы были спутаны, будто он годами не видел расчёски. Шрам над бровью, оставшийся после детской драки, казался глубже, словно трещина на фарфоровой маске.
– Лия, ты должна найти меня, – повторял он, протягивая руку. Но когда она попыталась схватить её, Марк рассыпался, как песок.
На подоконнике что-то зашевелилось. Лия повернула голову и встретилась взглядом с Муном – чёрным котом с белым пятном на груди, напоминающим перевёрнутый полумесяц. Его зелёные глаза светились в темноте, словно два изумруда, подаренных ночью. Он появился в её жизни странным образом – просто однажды вошёл в дверь, как будто всегда здесь жил.
– Ты тоже это видел? – спросила она, проводя пальцами по его шелковистой шерсти.
Кот ответил тихим мурлыканьем, но внезапно замер, уставившись в угол комнаты. Шерсть на его спине встала дыбом, а хвост нервно дёрнулся. Лия последовала за его взглядом. На полу, у книжной полки, лежал «Polaroid» – та самая камера с потёртым красным корпусом, которую она разбила месяц назад. Теперь она была цела, будто её и не касались камни.
– Этого не может быть… – Лия подняла камеру. Объектив холодно блестел, а на корпусе не было ни царапины.
Мун спрыгнул на пол и подошёл к двери, издав низкое, предостерегающее мяуканье. Его когти цокнули по деревянному полу, словно отсчитывая секунды до чего-то неминуемого.
– Ладно, ладно, я иду, – Лия набросила на плечи вязаный кардиан и надела кроссовки. Дверь скрипнула, выпуская её в ночь.
Улицы спального района были пустынны. Фонари, облепленные мёртвыми мошками, отбрасывали жёлтые круги света на асфальт, покрытый опавшими листьями. Воздух пах осенью – прелой листвой, дымом из дальних труб и обещанием заморозков. Мун шёл впереди, его чёрная шкурка сливалась с тенями, и лишь белое пятно на груди маячило, как призрачный ориентир.
Они вышли к старому парку, где когда-то играли Лия и Марк. Карусель, покосившаяся и проржавевшая, скрипела на ветру, а качели, с которых Марк упал в детстве, всё ещё болтались на оборванных цепях. Лия остановилась, вдыхая холодный воздух.
