Он был уже на обратном пути, и луч фонаря всё так же скользил по камням без задержки, потому что цепляться было не за что. Наверное, именно так всё выглядело бы в космосе, на каком-нибудь крошечном астероиде, в одной из его пустот, окажись он там. Та же невесомость, тот же запас воздуха за спиной. Почему я не космонавт? – подумал он, двигаясь дальше и пытаясь унять чувство разочарования от неудачной разведки. Впрочем, вероятно, и у космонавтов случается серая рутина и промахи в работе. Но у них есть хотя бы, пусть и мало-мальский, но шанс на встречу с инопланетной жизнью. А у меня? Ищешь неизвестно что…
Сердце вдруг пустилось вскачь без всякой видимой причины. Что это? Он не успел ни о чем подумать, как его настиг страх. Откуда? Ведь всё шло как надо, и опасаться было нечего. Страх рос, и он замер на месте, стараясь взять себя в руки, но страх, упав в его душу еле заметной крупицей пищевого красителя в стакан с водой, уже ширился, клубясь и захватывая всё его существо. И голос разума утонул в нем сразу, даже не успев по-настоящему проанализировать ситуацию. Страх налетел, закутал в свою непроницаемую липкую простыню, сродни ночному кошмару, от которого можно спастись лишь проснувшись. Но проснуться ему было не суждено, он не спал. А страх вдруг превратился в ужас – нечеловеческий, доисторический, рождающий в разумном существе лишь жуткий вой, вместе с которым оно пыталось вытолкнуть из себя этот игольчатый, непроницаемый шар, внутри которого таилась смертельная угроза. Но и этого он не мог себе позволить из-за загубника во рту. Пульс стучал в ушах будто стремительно удаляющиеся шаги того единственного, кто был способен ему помочь. Он начал задыхаться и поплыл быстрее, когда навстречу надвинулась, придавив остатки здравого смысла, черная тень. Он понял, что сходит с ума и рванулся в сторону и вверх, туда, где мерцал блеклый, уже будто бы потусторонний свет…
На автостанции адово пламенели под солнцем разнообразные машины самодеятельных таксистов. Пахло раскаленным металлом, дешевым кожзамом сидений и по́том суровых потомков извозчичьего ремесла. Егор подошел к битой временем и нуждой иномарке, надеясь, что там будет кондиционер.
– Шеф, до Сергиевки едем?
На него безо всякого интереса взглянул загорелый погонщик-таксист.
– Не, до Сергиевки у нас сегодня Петрович. – Он указал рукой на бежевого «жигуля» шестой модели и гаркнул на всю площадь: – Поперечный, принимай клиента!
От группы таксистов, разминавших языки в ожидании работы, отделился дядька лет семидесяти, бодро, но без суеты подскочил к «жигулю», распахнул багажник и подхватил чемодан подошедшего Егора.