Глава 1: Два Волка у Волчьего Логова
В княжеских палатах пахло.
Это был густой, сложный смрад, который въедался в дорогие ковры, в меховые покрывала, в саму древесину стен. Он состоял из сладковатого запаха тлена, исходящего от ложа, горького аромата целебных трав, которые уже не лечили, а лишь маскировали, и слабого, почти неуловимого запаха воска от десятка оплывших свечей.
На самом ложе, под грудой медвежьих шкур, лежал источник этого запаха. Князь Светозар. Или, вернее, то, что от него осталось. Некогда могучий, как лесной медведь, воин, он превратился в высохший стручок. Пергаментная кожа обтягивала череп, седая борода, когда-то предмет гордости, теперь казалась редкой, грязноватой паутиной на впалой груди. Он дышал. Но каждый вдох был похож на скрип немазаной тележной оси, а каждый выдох – на тихий, усталый стон. Старое волчье логово опустело, остался лишь немощный зверь, ждущий своего последнего часа.
Его глаза были закрыты, но даже во сне он чувствовал их присутствие. Двух волков, рожденных им, но уже готовых вцепиться друг другу в глотки над его остывающим телом.
Первым был Святослав. Он стоял у окна, огромный, широкоплечий, и его тень, казалось, занимала полкомнаты. Он только что вернулся с очередной гулянки, и от него несло крепкой медовухой, потом разгоряченного тела и едва уловимым ароматом дешевых духов какой-то портовой девки. Он нетерпеливо барабанил пальцами по рукояти меча, и его грубая льняная рубаха была распахнута на груди, открывая спутанные рыжие волосы. В его синих глазах не было ни капли скорби – лишь пьяное нетерпение и плохо скрытая жадность. «Сдохни уже, старый хрыч,» – думал он, глядя на корчащегося на ложе отца. – «Хватит цепляться за жизнь. Мне нужны твои перстень и трон, а не твои хрипы. Девки ждут, вино стынет…» Он был силой. Простой, яростной, животной. Силой, которая берет то, что хочет, не спрашивая.
Второй, Яромир, стоял в тени у входа, почти невидимый. Он был полной противоположностью брата. Подтянутый, темноволосый, в добротном, но скромном кафтане. От него пахло холодом стали и пылью дорог. Он не пил. Он не смотрел на отца. Он, не отрываясь, следил за Святославом. Его серые глаза, холодные, как зимняя река, взвешивали каждое движение брата, каждый его вздох. Яромир был хитростью. Умом, острым и безжалостным, как кинжал наемника. Он видел в брате не соперника, а препятствие. Глупое, шумное, но опасное препятствие, которое нужно было обойти или убрать. Он просчитывал, кто из бояр уже куплен Святославом, а кого еще можно переманить на свою сторону долговыми расписками. Его война уже началась, просто пока она велась не мечами, а серебром и обещаниями.
