Москва, Центр Обработки Сигналов ФСБ. 3:14 ночи.
Холодный, синюшный свет мониторов выхватывал из полумрака лица операторов, похожие на маски из застывшего парафина. Воздух гудел низким гудением серверных стоек и пах озоном от перегруженных трансформаторов – сладковато-металлический запах надвигающейся беды. На центральном экране пульсировала кроваво-алая надпись, отбрасывая мерцающие отблески на стопки бумаг с грифом "Совершенно секретно". Каждая вспышка освещала глубокие тени под глазами майора Егорова, сидевшего в кресле, как изваяние:
КАРАЧАЕВО-ЧЕРКЕСИЯ: АВАРИЙНОЕ ОТКЛЮЧЕНИЕ ЭНЕРГОСЕТИ. ПРИЧИНА – НЕИДЕНТИФИЦИРОВАННЫЙ НЧ-РЕЗОНАНС 2.8 Гц.
Рядом бешено металась игла сейсмографа, выписывая не хаотичные пики земных толчков, а идеальные синусоиды, будто невидимый дирижёр водил рукой по нотному стану планеты. Каждая волна была математически точной – вызов, брошенный законам природы.
– Природа не генерирует квадратурную модуляцию, – голос техника Глухова звучал хрипло от бессонницы. Он провёл ладонью по лицу, оставляя чёрный мазок припоя на щеке. – Это как найти цифровую подпись на наскальном рисунке. QAM-16… Глубина 85%. Человечество таких технологий не создавало. Это… чужое.
За окном, в такт мерцанию экрана, гасли огни спальных кварталов Люблино – сначала один дом, потом целый квартал, погружаясь во тьму, как корабли на дно. Темнота пожирала улицы, оставляя лишь силуэты деревьев, похожие на скрюченные пальцы. Первый звонок пришёл с Кавказа, и оператор, бледный как мел, зачитал сообщение, запинаясь:
– Сочинская ТЭС… Коллапс частоты. Турбины вибрируют… как живые существа в агонии. Инженеры говорят, металл "поёт" на частоте 2.8 Гц. Звук… он проникает сквозь беруши.
Егоров, откинувшись в кресле, машинально тер виски, пытаясь заглушить стрекот, который уже жил внутри черепа. Не звук, а вибрация, проникающая в кости, как гул высоковольтной линии в сырую погоду. "Опять?" – мелькнула мысль. Перед глазами всплыли образы Тунгуски-1995: заснеженный кратер, перекошенные лиственницы, и тот же самый, сводящий с ума гул из-под земли. Тогда тоже начинали с "поющих трансформаторов"… Тогда он был молодым лейтенантом. Тогда он отдал приказ "ликвидировать источник". Тогда погибли люди…
Сочи, диспетчерская ТЭС. 6:48 утра.
Воздух в помещении был густым, тяжёлым, пропитанным запахом гари, озона и страха. Яркий свет аварийных фонарей резал глаза, выхватывая из полумрака фигуру инженера Игоря Волкова. Его замасленная униформа была покрыта серой пылью взорвавшегося трансформатора, руки в ссадинах. Он, словно в трансе, углём выводил на бетонной стене, испещрённой трещинами, замкнутый круг из рун. Каждый штрих оставлял чёрные брызги, будто кровь из раны. Звук угля, скрежещущего по бетону, сливался с далёким гудением уцелевшего оборудования:
