Мы не одиноки во Вселенной,
Просто мы вселенски одиноки…
Анна Яблонская (1981—2011)
1.
Ночь. В свете фар блестящего от дождевой россыпи «Хёндай-Соляриса» трасса серебрится. «Дворники» мерно шаркают по стеклу, стирая капли дождя. По обе стороны дороги – давящая пустота полей, сливающаяся с горизонтом. За рулём автомобиля – Глеб. Ему тридцать пять. Симпатичный, среднего роста. Глеб работает руководителем юридического отдела в строительной компании и сейчас он торопится домой – его дочери сегодня исполняется семь лет.
Щурясь, Глеб бросает взгляд на навигатор, который подсказывает, что ему осталось 34 минуты до пункта назначения. Удовлетворённо кивнув, Глеб немного прибавляет скорость. В салоне тихо бубнит радио – мужской голос монотонно зачитывает новости:
«…по данным Главного информационно-аналитического центра МВД на территории Российской Федерации ежегодно без вести пропадает свыше ста тысяч человек. Из них в течение года удаётся найти живыми примерно восемьдесят процентов. Около десяти процентов пропавших, к сожалению, обнаруживаются погибшими. И ещё примерно десять тысяч человек так и остаются пропавшими без вести и их не находят никогда. Статистика, как видите, печальна…».
Глеб щёлкает переключателем и голос, вещающий о пропавших людях, замолкает. Глеб морщится – и так мрак за окном давит на психику, а тут ещё и новости о пропавших без вести.
На экране смартфона появляется окно входящего вызова видео-звонка. Глеб отвечает. На экране возникает лицо симпатичной блондинки. Это Марина, жена Глеба. Ей двадцать семь.
– Глеб, ну ты где? – недовольно спрашивает Марина. – Торт уже стоит, Настюша из сил выбивается, папу ждёт.
Глеб улыбается, но в его глазах сквозят усталость и раздражение:
– Скоро, солнышко. Полчаса и я дома.
В объектив камеры врывается вихрь светлых волос и сияющих глаз – это Настя, дочь Глеба и Марины. Девятнадцать килограмм неуёмной энергии и детской непосредственности.
– Папа-папа-папа! Ты купил мне подарок, да? – тараторит Настя. – Это заяц? Как я хотела? Он белый? А у него есть бантик?
– Купил-купил, не волнуйся, – улыбка Глеба становится шире и добрее. – Заяц, как ты хотела. Большой, белый и улыбается. Жди!
– Скорее! – кричит Настя и убегает.
– Еду, еду, – кивает Глеб и завершает разговор.
Экран гаснет. В салоне автомобиля воцаряется тишина, которую нарушает лишь мерное гудение двигателя.
Глеб бросает взгляд на пассажирское сиденье рядом с собой. Там, в полумраке, улыбается во весь рот огромный плюшевый заяц. Белоснежный. С глупым бантом. Именно такой, какого и хотела его дочь. Мысль о том, как Настя вцепится в этого зайца, согревает Глеба изнутри – дочь он очень любит. Если с Маринкой они частенько ссорятся (а в последнее время отношения между ними и вовсе дали трещину), то Настя для него – луч света в тёмном царстве. Ради дочери он живёт и работает. Настя – смысл его жизни. Об этом размышлял Глеб, лениво глядя на пустую трассу.
