Глава 1. Наследство с болотного края
Тупая боль, пульсирующая за левым виском, сливалась с монотонным стуком дождя по жестяному козырьку под окном. Каждая капля отзывалась эхом в моей черепной коробке, усиливая тошнотворное ощущение безнадёги, въевшейся в стены нашей крохотной квартирки, как запах старого табака и отчаяния. Я сидела за кухонным столом, уставившись в экран ноутбука. Цифры в таблице бюджета плясали зловещим мороком, не желая складываться во что-то человеческое. Аренда, кредит за Максимов разбитый в аварии «Форд», коммуналка, еда… И снова аренда. Круг замыкался, сжимая горло тисками.
– Аня? – Голос Максима прозвучал из-за моей спины глухо, словно сквозь вату. Он стоял в дверном проёме, опираясь о косяк. Его лицо, обычно открытое и энергичное, сейчас казалось серым, измождённым, с глубокими тенями под глазами. Работа на стройке плюс вечные поиски дополнительного заработка высасывали из него жизнь. – Опять сводишь дебет с кредитом? Брось, голова заболит ещё сильнее. Выпей таблетку.
Он подошёл, положил тёплую руку мне на плечо. Его прикосновение всегда было островком спокойствия в моём море тревог. Но сегодня даже оно не помогало. Тревога клокотала внутри, холодным, вязким комом под ложечкой. Это было не просто беспокойство о деньгах. Это было что-то глубже, древнее, словно инстинктивное чутьё загнанного зверя, чувствующего приближение невидимой опасности.
– Голова уже болит, Макс, – вздохнула я, закрывая ноутбук. Экран погас, оставив лишь тусклое отражение моего лица в чёрном стекле – бледное, с тёмными кругами под глазами, сжатыми губами. – Не сводится. Совсем. Завтра надо звонить Петровым, просить отсрочку по аренде. Опять.
Максим сжал моё плечо сильнее, потом опустился на стул рядом. Его движения были тяжёлыми, лишёнными привычной лёгкости.
– Проси. Что ещё остаётся? – Он провёл рукой по лицу, словно стирая усталость. – На стройке опять задержки с выплатой. Говорят, инвестор деньги заморозил. Бред какой-то. А я уже и так в долгах, как в шелках. – Он замолчал, уставившись в запотевшее окно, за которым хмурый городской вечер растекался серой жижей. – Иногда кажется, что мы в болото проваливаемся, и чем больше дёргаемся, тем быстрее засасывает.
Его слова отозвались во мне ледяным эхом. Болото. Именно это чувство – липкое, безысходное, медленно затягивающее. Я всегда была тревожной. С детства. Боялась темноты, незнакомых мест, громких звуков, неожиданных телефонных звонков. Мама называла меня «мнительной», учителя – «чувствительной». Психолог в университете вежливо говорил о «генерализованном тревожном расстройстве». А я просто чувствовала мир слишком остро, как будто у меня нет кожи. Каждый скрип, каждый взгляд, каждая нестыковка в привычном порядке вещей оборачивалась внутренней бурей. И сейчас эта буря достигла ураганной силы. Долги были лишь вершиной айсберга. Под ними скрывалось что-то иное, тёмное и неоформленное, но неумолимо надвигающееся.
