Глава 1: Письмо из пепла.
Барселона встречала октябрьский вечер дождём и ветром, гонявшим опавшие листья по узким улицам Готического квартала. Изабелла Инферно стояла на крыше больницы Санта-Креу, куря сигарету, которую даже не хотела, просто держала между пальцев, как талисман от реальности. Внизу город жил своей обычной жизнью – туристы спешили в укрытие от дождя, местные сидели в барах, попивая вермут, трамваи грохотали по рельсам, как металлические змеи.
А она стояла здесь, на краю крыши шестиэтажного здания, и думала о том, что было бы, если бы шагнула вперёд.
Не потому что хотела умереть. Нет. Просто иногда хотелось знать, что будет потом. Что там, за гранью. Есть ли там что-то, или только пустота, чёрная и безразличная, как глаза пациента Гонсалеса из палаты номер семь, который умер сегодня утром, держа её за руку и прося передать жене, что он любит её.
Жены у него не было. Никогда не было. Деменция забрала у него последние годы, заменив реальность мозаикой из несуществующих воспоминаний.
Изабелла выбросила недокуренную сигарету и повернулась к двери, ведущей обратно в здание. Именно в этот момент она заметила конверт.
Он лежал на бетонном парапете крыши, прямо там, где она стояла секунду назад. Это было невозможно – она бы заметила его раньше. Конверт был из плотной чёрной бумаги, почти бархатистый на ощупь, и на нём серебристыми буквами было написано одно-единственное слово:
Не "Изабелла" на испанском, не "Señorita Inferno", как её называли здесь, в больнице. Просто "Isabella" – так, как её звала мать, когда она была ещё совсем маленькой, до того как мир рухнул и сжёг всё, что было дорого.
Рука Изабеллы дрожала, когда она взяла конверт. Он был тёплым, словно кто-то только что держал его в руках. Почерк она узнала мгновенно, хотя не видела его двадцать четыре года. С того самого дня, когда ей было всего несколько месяцев.
Почерк её матери.
Валентины Душа Пламени.
Которая была мертва.
Изабелла не открыла письмо сразу. Она сунула его в карман белого медицинского халата и вернулась в больницу, спускаясь по лестнице, считая ступени – привычка, которая помогала ей не думать. Сто двадцать восемь ступеней от крыши до третьего этажа, где располагалось её отделение.
"Инферно, ты где была?" – окликнула её старшая медсестра Мария, женщина с лицом, на котором усталость была нарисована глубже, чем морщины. "Палата двенадцать звонит уже десять минут. Сеньор Варгас требует обезболивающее."
"Иду," – ответила Изабелла машинально.
Она прошла по знакомому коридору, пахнущему хлоркой и чем-то ещё – запахом, который невозможно описать, но который всегда присутствует в больницах. Запах ожидания. Ожидания выздоровления или смерти, без разницы.
