О том, что было выковано
Мир не рушится сразу. Сначала он трескается.
Когда Кай впервые поднял Молот, он ещё верил, что разрушение – это инструмент. Что достаточно разбить неправильное, чтобы на его месте появилось правильное. Что боги – всего лишь препятствия. А сила – всего лишь средство.
Он ошибался.
Том 1 был историей становления. Историей Кузнеца, который шаг за шагом отнимал силу у тех, кто называл себя богами. Холод Фро’стаара. Вода и шторм Кел’Торна. Твердь Тер’ракса. Яд, свет, иллюзии, тени, ярость и пустота – каждая победа делала его сильнее… и опаснее.
Но вместе с силой росла и цена.
Кай видел, как легко стать тем, кого ненавидишь. Как просто оправдать жестокость целью. Как быстро грань между правосудием и местью стирается под ударом Молота.
Рядом с ним были те, кто не давал этой грани исчезнуть окончательно. Элара – жизнь среди разрушения. Люмин – разум и обман вместо лобовой силы. Зефир – честь, даже когда крылья сломаны.
Они спасали друг друга. Иногда – от врагов. Иногда – от самих себя.
К концу Тома 1 стало ясно: это больше не путь одиночки. И это больше не просто охота на богов.
Мир начал отвечать.
Хеластрон услышал удары Молота. Беллакор превратил войну в промышленность. Си’ротто показал, что иллюзия может убивать не хуже клинка. А Ум’браал доказал: не всякая победа должна заканчиваться смертью.
Кай выковал доспехи. Но доспехи – не защита от последствий.
Во втором томе больше не будет обучения. Не будет проб и ошибок. Не будет времени думать, а что если.
Будет выбор. Будет ответственность. И будет момент, когда Молот придётся опустить – или ударить так, что мир уже не восстановится.
Если ты открыл эту книгу, значит, ты готов продолжить.
Наковальня разогрета. Металл ждёт.
И теперь вопрос не в том, что будет выковано, а выдержит ли это сам Кузнец.
Возвращение в Ущелье Гремящих Камней было не бегом, не полетом, а погружением в саму ткань теней. Новое знание, холодная и скользкая сила, вырванная у Ум'браала, пульсировала в Кае, как чуждый орган. Он не просто шел – он растворялся в одном пятне мрака под скалой и проявлялся из другого, за десятки ярдов ближе к цели. Путешествие сквозь астральную паутину теней отнимало силы, оставляя во рту привкус пепла и бесконечного холода, но экономило драгоценные минуты. Каждая тень теперь была дверью, каждое углубление в камне – потенциальным путем. Он чувствовал Люмин, ее серебристое сияние, слабое, но яростное, как маяк в кромешной тьме его новой способности. Чувствовал мощную, тревожную ауру Зефира, стоящего неподвижным стражем. И чувствовал Элару. Ее жизнь – тонкая, дрожащая нить, едва различимая на фоне всепоглощающей черной пустоты яда Ум'браала. Эта нить слабела с каждым мгновением.
