Ночной воздух позднего лета уже был прохладен и веял свежестью. Отличная ночь, чтобы посидеть у костра и поорать песни об удачных набегах. Отличная ночь, чтобы крепко спать, прижавшись к тёплой женщине. Отличная ночь, чтобы напасть на этих ублюдков, как сказал главный.
Седой, хоть уже далеко не первый раз участвовал в ночных вылазках, никак не мог привыкнуть к ним. Еще пару месяцев назад он ходил на ушкуях – небольших судах с парусом и веслами. Сейчас же он снова готовился к нападению во тьме густого леса. Еще не так давно ушкуйники нападали или на другие ладьи на порогах, когда их паруса спущены, или же пока судно тянули на волоках меж реками. Битвы проходили лицом к лицу, толпа на толпу. Сейчас же одержит верх тот, кто нападёт на врага в более тёмный час. Раньше ты, не скрываясь, до хрипа кричал во всю глотку, пока нёсся на врага с копьём или высаживался на борт с саблей. Сейчас враг лишь еле хрипит сквозь зажатый ладонью рот, пока ножом ты перерезаешь ему глотку во сне. Глубоко, чуть ли не до скрипа кости.
– Не по нутру мне это, Большой бы не стал нападать ночью, – прошептал старик, держась за клокастую пепельную бороду.
– Не стал, верно болтаешь. Да только оттого он и сдох, и вообще почти вся старая команда следом кончила. Тепереча у нас с тобою новый старшой, и мы всё еще не в гузне застряли, лишь потому, что больше не воротим дела, как делал бы то Большой. Забудь былое, да делай, что сказано или портки соломой набей, у Чёрного нога тяжелая. – Морда сморкнулся в сторону и отвернулся, не желая продолжать разговор.
– Да дело ясное, всё сделаю. Токмо раньше оно как-то честнее было, что ли, – пробормотал себе под нос Седой.
– Ха, вспомнила бабка, как сиськи не обвисли – прорычал Чёрный прямо на ухо, неслышно подойдя сзади и всем весом облокотившись на плечо Седому. – Давай дедуля, хватит страдать по былым денькам или ж до зари балакать собрался.
Чёрный – их новый капитан, здоровенная сволочь с огромным мечом, несмотря на свои внушительные размеры, изловчился перемещаться тише полевой мышки. Он встал в центре небольшой группы, сабель на десять, и громким шепотом заговорил.
– Слушай сюда, голытьба! Мы рыскали за лагерем чумазых всю ночь. И вот мы здесь, а они сразу за этими деревьями. Дикари, окромя одного доходяги в дозор никого не выставили. Копья не берём, нехай дыранёте друг дружку в толкотне. Капли тоже оставляйте, – капитан кивнул на вытянутый книзу большой щит Седого. После чего поднял свою левую руку с небольшим круглым деревянным щитом. – У кого есть баклеры или тарчи – берите, будет, чем по башке тюкнуть, если станется, что спалят нас и заварушки не избежать. Но биться в полный рост, я надеюсь, не придётся. Вспорем как свиней, не поднимая шуму. Кто на сей раз запамятует смазать меч золою, истинно, того я сам, после боя зарежу. Рожу свою тоже посильнее пачкайте. Этих уродов по счету – сколько и нашего брата. И я точно не хочу, чтоб дозорный увидел чью-то бледную харю при выходе с леса и поднял тревогу. Выбор у вас невелик: или мы сделаем всё быстро и без шума, или уже до рассвета кто-то из вас будет кровавые пузыри пускать. Морда, готовь лук, как я дам сигнал стреляй в пацана и следи, как бы нам в спину чего не залетело. И ты, старушка, в кучу малу не лезь, тоже будешь со спины следить, да свои байки нам в затылки заливать.
