Пятьдесят вверх и пятьдесят вниз
«Манкурт не знал, кто он, откуда родом-племенем, не ведал своего имени, не помнил детства, отца и матери…».
– Чингиз Айтматов, «И дольше века длится день»
В полной темноте долго и протяжно ныла кисть правой руки. Сознание, большой глубоководной рыбой, медленно, с неохотой, сопротивляясь, всплывало наверх.
«Обратно, как же хочется обратно в сладкое, тёмное ничто. Отпустите меня обратно. Отпустите. Там так хорошо. Так тепло. Так спокойно. Оставьте меня».
Но кто-то настойчиво и усиленно тянул и тянул наверх.
«Но как же больно руке, как больно. Отпустите руку. Отпустите».
Большая яркая вспышка над головой, и плотная горячая волна надолго прилипла к голому телу.
– Похоже на вспышку сверхновой, мистер Глорин, надо срочно уходить в защитную капсулу. Почему Вы без защитного скафандра? Нужен скафандр. Вот. Надевайте. Скорее, скорее. Я помогу.
– Больно, Курт, больно руке, осторожнее.
– Нет, мистер Глорин, никак не получается, мешает рука. С болью в руке в скафандр не получится. Надо отсечь руку.
– Нет, Курт, нет…
– Не волнуйтесь, мистер Глорин, я быстро справлюсь. Всё будет хорошо. Поверьте. Теперь я буду Вашей правой рукой.
Перед глазами блеснул стремительно приближающийся к плечу диск циркуляционной пилы. Потная, колючая рука, сильно сдавив грудь, прижала тело к чему-то очень холодному.
– Нет, Курт, нет…
В попытке вырваться, ноги, сильным синхронным толчком, резко и на удивление легко отправили тело куда-то вверх. Неожиданно просто проломив стенку, тело вылетело в тёмное прохладное пространство, усеянное маленькими светящимися точками. Боль в руке мгновенно исчезла, от центра груди – к рукам, ногам и голове – потекли тёплые ручейки, наполняя тело жизненной силой. С большим наслаждением удалось задышать полной грудью.
