Улицы Петербурга – не место для прогулок после полуночи. Так думал тот, в чьем теле я оказался, а теперь так думал и я.
Не место и не время гулять, особенно если за тобой гонятся двое, чья походка напоминает размеренную работу часового механизма, шаги их отдаются болью в ушах, а дыхание разит сожженной серой.
Не знаю, кто они – люди ли, машины, духи из детских кошмаров или нечто ещё похуже…
Не знаю, что это за мир, в котором я оказался.
Но знаю точно: останавливаться нельзя.
Я перемахнул через чугунную решётку, зацепившись ботинком – неловко, да. Инстинкты мои пока ещё не перестроились на новое тело. Вот и сейчас приземлился – и потерял равновесие, чуть не соскользнул обратно на камень, мокрый и скользкий, как лёд, хоть на календаре и июнь.
Газовые фонари потрескивали с неясным выражением обиды, будто им задержали жалованье. Один из них – как по заказу – мигнул и потух, открыв мне полосу тени. Я юркнул в неё без лишних колебаний, как будто знал заранее, что там – дверь, приоткрытая ровно настолько, чтобы мог проскользнуть человек моего роста и моей комплекции.
То, что там есть дверь, знал не я. Вернее, не совсем я. Это он – тот, в ком я сейчас бегу. Его ноги, его лёгкие, его память, его страх. У меня осталась разве что память – и то частично, моя ирония и смутное ощущение, что я тут временно. Как квартирант, который вселился ночью, ключ получил от привратника в чёрном сюртуке, а домовый распорядок до утра так и не объяснили.
Да и мне всё равно приходится поддерживать реципиента, делясь тем немногим, что оставалось со мной.
Он хромал – очевидно, только что сломал ногу; в правом локте порвана связка, надо снять боль и вообще сделать, чтобы я хоть рукой мог двигать. Сейчас моих сил хватило лишь кое-как срастить кость и заживить связку. Это у меня получилось, но, проклятие, как же больно!.. Словно иголкой в больной зуб.
Я помню, кто я такой. Я из тех, кто отдаёт приказы, а если исполняет – то свои собственные. У меня за плечами спасённые и уничтоженные миры. Я привык работать с высокими энергиями, это моё слово повелевало косной материей, а не наоборот.
Я помнил последнюю операцию, мой шедевр. Катившиеся от полюсов орды мы разобрали на мелкие запчасти. Лапы к лапам, когти к когтям, хвосты, крылья – всё по местам.
Дело было сделано, я должен был возвращаться. Возвращаться, сбросив то тело, в котором работал – финальный аккорд, последняя жертва. Очень эффектно и эффективно.
Но тут что-то пошло не так.
Ботинок громко стукнул о люк, вышло звонко, точно выстрел. Переулок узкий, и звук полетел сразу в обе стороны, словно кинули камень в колодец.
