Ночь умирала.
Ещё сияли в небе разноцветные звёзды, складываясь в узоры незнакомых созвездий. Ещё раздавались трели соловьёв и уханье сычей. Ещё дул с лесистых склонов гор лёгкий ночной бриз, делая весеннюю ночь прохладнее.
Но далеко на востоке, над горизонтом, небо над гладью океана порозовело. За краем мира близилось утро. Ночная тьма начала редеть, обрисовывая скалистые кручи, обрывающиеся к самому морю. А в море, не так уж и далеко от берега, рассекая горизонт, вырастала чёрным конусом скала, увенчанная силуэтом замка – огромного, грубого, будто вытесанного из плоти самих скал, тёмного и беззвучного, то ли покинутого, то ли спящего.
Прямо напротив острова, на вершине утёса, нависающего над прибоем, над бьющими в берег волнами и клочьями пены, мальчик и девочка сидели на стволе поваленного ветром дерева – и смотрели на восток. На рассветающее небо и чёрный контур острова и замка.
Девочка была хрупкой и совсем юной, не больше четырнадцати-пятнадцати лет. Мальчик постарше на год или два, широкоплечий и на голову выше. Его щёки уже были знакомы с бритвой (хотя и не слишком в этом нуждались), а голос сломался и звучал совсем по-взрослому.
– Не замёрзла? – заботливо спросил он подругу.
Девочка, набросившая на плечи его куртку, молча помотала головой. Она была одета в праздничное платье – со шнурованным лифом, с короткими пышными рукавами; платье красивое, но не слишком тёплое.
– Как рассветёт – пойдём вниз, – сказал юноша. Мрачно посмотрел на тёмный остров. – А то, не ровен час, господин Дракон изволит на прогулку вылететь.
– И что с того? – спросила девочка. – Боишься, что сожрёт?
Юноша пожал плечами. Ответил:
– Не боюсь. Но по доброй воле к Замку-над-Миром не ходят.
Он покосился на девочку. Собрался с духом. И спросил:
– Нотти… могу я тебя поцеловать?
Некоторое время девочка молчала, глядя на замок, всё ощутимее проступающий на фоне светлеющего неба. А потом ответила:
– Можешь, Тран. Но только если…