Я жил. Не тужил. Моя воля была фундаментом, на котором стояло царство жизни и смерти. «Чёрный Кремень» пульсировал в такт моему дыханию, а «Шепчущая Пирамида» в Аменти была моим вторым сердцем. Я был мостом между мирами. Архитектор. Хранитель. Почти что бог.
Я ошибался.
Боги не ошибаются. А я ошибся. Я был слишком уверен в своей силе, в своей неуязвимости. Я парил так высоко, что забыл, с чего начинал – с шести лапок, цепляющихся за грязный камень в метро.
Сновидец Бездны был повержен, но не уничтожен. Его сущность, которую я попытался «перепрограммировать», оказалась вирусом, трояном, вшитым в самый код моей реальности. Он не атаковал стены. Он атаковал сами понятия, из которых эти стены были сложены.
Однажды, во время плановой синхронизации двух цитаделей, всё пошло наперекосяк. Связь между мирами, бывшая моим величайшим достижением, стала моей петлёй. Энергия Фундамента, текущая между «Кремнем» и «Пирамидой», внезапно обратилась вспять. Она не просто прекратила течь – она начала пожирать саму себя, создавая воронку аннигиляции.
Я пытался остановить это. Я был Волей. Я был Фундаментом. Но как можно остановить реку, если ты сам – её вода?
Последнее, что я ощутил, – это не боль. Боль была для существ с нервной системой. Это было… растворение. Разборка на атомы. Моё сознание, мои воспоминания, моя ярость дракона и упрямство таракана – всё было разорвано в клочья и утянуто в свинцовый водоворот небытия.
Я умер.
Снова.
Ирония? Нет. Закономерность. Даже архитектор не может вечно стоять на зыбком песке между мирами. Рано или поздно песок уходит из-под ног.
Всё, что осталось, – это ничто. И в этом ничто затерялась одна-единственная, упрямая искра.
Искра, которая отказывалась гаснуть.
Она не помнила, кто она. Она не помнила имён – Иван, Прусек. Она лишь помнила одно-единственное чувство.
Жажду.
Жажду выжить.
Глава 1: Пробуждение в Прахе
Сознание вернулось ко мне волной белого, обжигающего света. Не метафорического. Самого что ни на есть настоящего. Солнце. Палящее, беспощадное, висящее в мареве раскалённого донельзя неба.
Я лежал. Не на троне. Не в святилище. Я лежал на песке. Горячем, жгучем песке, который сыпался мне в… в то, что я сейчас осознал как свои глаза.
Тело. У меня было тело. Новое. Чужое.
Я попытался пошевелиться. Скрипучий, сухой хруст. Шесть коленчатых, тонких, как спички, лапок, покрытых хитиновыми пластинками цвета пыли и пепла. Две антенны, дрожащие на горячем ветру. Крошечное, сегментированное тельце, прижатое к земле.
Таракан.
Я снова был тараканом. Не драконовидным гигантом. Не аватаром. Обычным, пустынным тараканом. Тем, кого давят, на кого не обращают внимания, кто является последним звеном в любой пищевой цепи.
