В кабинете сидели двое.
– Ух ты, не отчет, а прямо пердимонокль увлекательный…
– Простите, не понял…
– Я говорю, написано живенько так, прямо роман, хоть в «Уральский следопыт» посылай. Надо бы паренька, который отчет писал, наградить.
– Аналитика?
– Ну, понимаешь, да. Как там его зовут? – грузный седеющий мужчина прочитал приколотую к стопке печатных листов записку, – … Ааронович? Что за отчество такое?
– Аарона сын. Так чем наградить?
– Нет, – почесал седеющий затылок, – с таким отчеством перетопчется… Пущай вон романы пишет, в «Искатель»… Ну и что, понимаешь, там такое? – грузный седеющий мужчина потряс стопкой листов и уставился на собеседника.
– Борис Николаевич, мы сами толком не знаем, – серый, будто покрытый пылью, мужчина мелко закивал головой. – Все материалы были непосредственно у Грушко1. После ареста они пропали.
– А где он сейчас?
– Дома, после «Матросской тишины» отдыхает.
– Мы пробовали с ним общаться, но на эту тему он отказывается говорить. Давить после двух инфарктов на него рискованно.
– Россиянин, – усмехнулся седеющий. – Почему нельзя просто послать туда людей?
– Мы пробовали, – человечек с противным звуком поскреб ногтем по столешнице. – Две группы. Первая бесследно пропала где-то в заповеднике, из второй уцелел один человек. Поломанные кости, повреждены внутренние органы, пробитое сучьями легкое – по его словам, на него упала сухая елка. Дополз до Карловки, отвезли в больницу. Прооперировали. Когда отошел от наркоза, то напал на приставленного для охраны милиционера, задушил. Вырвал ему и себе ногти.
– Какой ужас! А зачем?
– Сложил из них какую-то надпись. Вроде даты: 21.9.
– К-хм… К-хм, – звучно прочистил горло. – Однако… Какая херабора получается…
– Простите?
– Да нет, ничего, продолжайте.
– Иглой от капельницы распорол ему живот и повесился на вытащенных кишках.
– Какая гадость, – поморщился Борис Николаевич. – Ты так, понимаешь, мне весь аппетит отобьешь, а мне еще с документами работать.
– Виноват!
– Еще и это, – Борис Николаевич вытащил из бумаг фотографию.
