Я высовываюсь из-за угла и тут же вижу прямо перед собой синтетика. Проблема в том, что его ствол его автомата направлен прямо в меня, а мой ещё только поворачивается в сторону противника. Меня как обычно спасает моя реакция – я падаю, в полёте доворачиваю автомат и нажимаю спусковой крючок. Выстрел, пуля попадает в шею синтетика, который тут же валится рядом. Всё как обычно, почти все нейтрализованные мною синтетики получали от меня пулю именно в шею. Это их только ранило, добивал же всегда синтетиков мой напарник.
Ну вот прямо как сейчас, синтетик вскакивает, но тут же получает от напарника пулю в лоб и валится уже замертво. Напарник подскакивает к нему и начинает пинать ногой, крича во всё горло:
– Не смей… стрелять… в моего… мужика!
После каждого слова синтетик получает ощутимый пинок, от которого, впрочем, ему было уже ни жарко и не холодно. Кстати, синтетик в меня выстрелить даже не успел, поэтому обоснование пинков было с логической точки зрения не так чтобы очень.
Немного о моём напарнике, а то вы не весть что ещё подумаете. Вообще-то это не напарник, а напарница. Причём напарница не только во время боёв, ночи мы тоже проводим вместе, а также утра и вечера, будни и выходные, без перерыва. Так повелось недавно, где-то лет тридцать назад. У нас даже дети есть, трое, две девочки (ссыкухи, как любя называл их мой дед) и младшенький (больше двух метров роста). Я всем говорю, что три раза дома был. Да, мы муж и жена, если вы ещё не поняли.
Тут жена закончила пинать тело синтетика и обратила внимание на меня. Но лучше бы она этого не делала, потому что её внимание вылилось в два увесистых пинка уже в мой бок.
– Вставай давай, чего разлёгся, кто работать будет.
Эта её стандартная фраза пару лет назад стала негласным девизом нашего подразделения. Эту фразу применяют к любому лежащему бойцу, только его при этом в большинстве случаев не пинают, потому что жалеют. Да это и логично – лежит себе человек, никого не трогает, за что его пинать? Мы же ведь не женщины какие-то!
Я поднялся, и мы двинулись дальше по коридору. Жена пригибалась, потому что так было нужно по инструкции, чтобы визуально уменьшить силуэт и снизить вероятность попадания пули противника. Я пригибался, потому что болел бок, в который попали пинки жены. Кстати, ей пригибаться было совсем не обязательно, потому что роста она была два вершка. Впрочем, свирепости в ней было обратно пропорционально её росту, ну то есть выше колокольни.
Если вы думаете, что знакомитесь с военно-стрелялочной историей, то напрасно. Стрелялки уже в принципе закончились и дальше пойдёт история о суровой правде жизни. Почему суровой? Да потому что в этой истории замешаны, вернее участвуют женщины. А с любой женщиной любая история сразу же становится крайне суровой, запутанной и одновременно очень смешной.
