Бушующие струи водопада с грозным грохотом разбивались о громадные гладкие камни. Бурля в небольшом озерце у подножия верхнего каскада водопада, они тут же продолжали свой путь вниз, с огромной скоростью срываясь с обрыва и снова ударяясь о камни глубоко внизу, у подножия скалы, затерянном в дымке брызг и тумана.
Гленард стоял на небольшом уступе на уровне середины водопада, чуть выше основания верхнего каскада. Сверху уступ наполовину закрывался нависающей над ним скалой. С уступа открывался прекрасный вид и на водопад, и на окружающие его грозные обрывистые скалы.
Вершина скалы, откуда срывался, превращаясь в бурлящий поток, ручей по имени Богатый, обильно поросла невысокими, но пышными елями и березами. По скалам стелился плющ и чудом удерживающийся на почти отвесных стенах мох.
День был солнечным. Брызги, играя и переливаясь в ярких лучах, превращались в блестящие всеми цветами искры и драгоценные камни. Ярко-зеленая листва раннего лета как будто стремилась впитать в себя как можно больше солнечного света, блистая в переливах воды всеми оттенками изумруда. Ниже, в белой дымке, в которой исчезали бурлящие потоки, играла небольшая, как будто застенчивая, радуга.
Гленард хорошо знал и любил этот водопад. Часто, очень часто, именно он был целью его долгих одиноких конных прогулок. Здесь, на самом краю Империи, вдали от дел и забот, окруженный только переливами света и грохотом струй, Гленард проводил, порой, долгие часы, забывая обо всех своих делах и оставаясь наедине со своими мыслями. Так было и сегодня.
Гленард блаженно зажмурился, слушая шум воды и растворяясь в нем. Когда же он снова открыл глаза, он почувствовал, что что-то изменилось.
На первый взгляд, всё осталось прежним. Так же шумел водопад. Так же играли и танцевали диаманты брызг. Так же ярко солнце освещало зеленый покров леса. Но это только на первый взгляд.
Опытный глаз Гленарда отметил, что разница между светом и отбрасываемыми камнями тенями стала как будто резче. И трансформации продолжались. Солнечный свет стал мягче, безжизненнее, но краски своей яркости не теряли. Напротив, они становились контрастнее и насыщеннее. Тени становились более темными и словно начинали дрожать и двигаться, оставаясь при этом на месте.
Грохот потоков воды стал заметно тише, хотя они сами, казалось, забили еще яростнее, будто стремясь раздробить в песок те валуны, на которые они жестоко обрушивались с высоты. Скалы напротив Гленарда становились нечеткими, как будто между ними и Гленардом выросло какое-то прозрачное, но не полностью, препятствие, вроде слюдяного окошка.
