По жизни надо пройти с горделивым прищуром, тем самым давая понять неведомому Великому Демиургу, что его блистательная шутка дошла. Станислав Ежи Лец
– —
Я очнулся, ощущая давящую на рёбра тяжесть в груди. Вокруг была кромешная тьма. Я попытался пошевелиться, но и руки, и ноги мои были чем-то прижаты к полу. Так что в движениях я был очень ограничен.
Я пошарил ладонями и правой нащупал чей-то ледяной локоть. И только в этот момент я понял, что лежу в груде мёртвых тел, при этом находясь в потёмках. От этого осознания сердце бешено заколотилось, а к мышцам, в панике, прилила новая сила. Сам не зная как, я смог сбросить тех, кто лежал на мне и вскочить на ноги. Пошарив по карманам, я достал свой телефон и дрожащими пальцами включил фонарик.
То, что я увидел… Обесточенный вагон метро был усеян трупами. Они практически в несколько слоёв покрывали весь его пол. Двери были намертво закрыты. В ноздри ударил противный, сладковатый запах разложения. Из-за чуткого нюха, меня тут же стошнило. Я в ужасе стал пятиться назад, пока не уткнулся в стенку.
Я посмотрел себе под ноги и увидел, что одним из тел, которые я отбросил, был мой лучший друг. Он лежал с открытыми стеклянными глазами, буду смотревшими мне в душу. Мы буквально только что ехали вместе отметить день рождение нашего общего знакомого, веселились, шутили, а теперь… теперь…
Возможно, я бы и разрыдался там, если бы не общий шок от ситуации. Всё, что я смог сделать, так это открыть межвагонную дверь и сойти в туннель, спустившись через сцепку. Он тоже был обесточен, как и поезд, в котором я ехал. Не в силах осознать произошедшее и дальше оставаться рядом с таким скоплением мертвецов, я поплёлся по бетонной кишке в случайно выбранном направлении.
Спустя несколько минут я вышел на станцию «Маяковская», пребывавшую во мраке. Она также была усеяна телами. Однако, там мне и встретился первый выживший. Мы долго с ним смотрели друг на друга, не зная какими бы словами объяснить случившиеся. Да и без слов было понятно, что никто из нас не понимал, что случилось. Думаю, у него, как и у меня, пронеслась шальная мысль о том, что мы могли быть вообще последними людьми в мире. Или, по крайней мере, в городе.
Чтобы подтвердить или опровергнуть эту теорию, мы, не сговариваясь и перешагивая через лежавшие повсюду тела, пошли к лестнице, чтобы подняться на поверхность. Но и там, при свете дня, повсюду лежали трупы. А между ними ходили ошарашенные и потерянные выжившие.
