– Мара, направь всю энергию из резерва в контур разгонных модулей, – приказал Акос.
– Нет больше у меня энергии в резерве. Поток с дополнительного блока накопителей, только что перекрыли вручную. А те мощности, до которых я смогла дотянуться, задействованы на все сто, – раздражённо ответила зарканка.
После этого её механические руки начали быстро перелистывать голографические закладки со схемами доступных энергосистем дредноута, в поисках незадействованных мощностей. Она в ручном режиме управляла системой энергетической подпитки реактора и делала всё возможное, чтобы остальные космотехи смогли его запустить.
Активную зону очистили от остатков изотопов несколько часов назад. После этого капсула с антиматерией заняла своё законное место в чреве реактора. И пока процесс не запустился, сердце космического корабля питалось от накопителей и вспомогательных генераторов.
– Судя по тому, что я вижу на схеме, кто-то вручную перекрыл доступ к блоку резервных хранилищ. Сейчас попытаюсь узнать, что там случилось, – сказал я и переключился на сканирование нужного уровня.
– Это командор. Я чувствую его лютую злобу. Похоже, он не смирился с проигрышем, и пытается нам помешать, – заявила Ветка, а все находящиеся у пульта управления реактором дружно закивали.
– Ярик, пожалуйста, попытайся что-то сделать в удалённом режиме, – попросил Акос, – Нам необходимо увеличить поток энергии хотя бы на два – три процента и всё должно получиться.
Во время запуска я внимательно следил за тем, что делают космотехи, и был согласен с оценкой ситуации. Сложная система антигравитационных полей пыталась более двух часов запустить капсулу с антиматерией, гоняя её внутри активной зоны реактора. Но из-за отсутствия таблицы калибровки, привязанной к элементу, процесс слишком затянулся.
Зарканцы рассказали, что технология удержания антиматерии не позволяет создать точные копии капсул. Поэтому каждое изделие имеет индивидуальные характеристики. Из-за этого старые параметры калибровки не подходят, и приходится прямо на ходу вырабатывать новые. Конечно, нам мог помочь корабельный процессор, но сейчас его активность замерла на отметке семи процентов. А в спящем режиме он может обслуживать только систему жизнеобеспечения.
Я пытался оживить узлы цифровой жизни корабля дистанционно. Но мешали многочисленные контрольные системы, оставленные прежним экипажем, которые не позволяли действовать быстро. К каждому узлу управления приходилось подбирать индивидуальный алгоритм доступа, на что уходило драгоценное время.
