Из-под открытого передка «Газели» валил пар пополам с дымом. Пассажиры напряженно наблюдали, как водитель, исполнивший около двигателя ритуальный танец, отступился с обиженным выражением лица, и угрюмо заворчали, когда он сказал:
– Все, часа три простоим, не меньше.
Кто-то подал реплику в том смысле, что это не лучшее начало дня и задал вопрос – мол, что теперь делать? Для водителя, похоже, подобной проблемы не существовало. Он пожал плечами:
– Я чиниться буду, вы город посмотрите. Вон там кафе есть. К одиннадцати, – он взглянул на часы, – подходите сюда и поедем… – Он задумался и добавил нечто, не внушавшее оптимизма: – На крайняк я сменку вызову, доедете…
Пассажиры начали расползаться. Некоторые отправились под навес с гордой надписью:
«АВТОВОКЗАЛ. П.Г.Т. БРЯНДИНО»
Большинство и правда поползли в сторону призывно краснеющего навеса летнего кафе, лениво обсуждая, есть там пиво, почем и какое. Глядя им вслед, я довольно громко сказал:
– Мы не скорбим от поражений
И не ликуем от побед.
Источник наших настроений:
Дадут нам водку или нет?
Никто не оглянулся, и я пошел в сторону, где начиналась улица поселка.
Через двадцать минут я совершенно точно знал, что:
– ничего более типичного для русских поселков, чем это Бряндино, нет;
– взрослое население отсутствует по причине жары;
– детское население представлено двумя пацанами, моющими велосипеды у колонки;
– собакам жить настолько скучно, что они даже не брешут;
– до реки три километра (это сказали те самые пацаны), и народ в основном там и обретается;
– зеленые насаждения вдоль улиц недавно (пеньки свежие) попилил какой-то идиот по чьему-то идиотскому приказу;
– этих улиц восемь, и они расположены клеткой 4 x 4 в неимоверную длину.
ВСЕ.
Мне стало скучно. Оставалось только идти в кафе, сидеть, есть мороженое и слушать, как все, обливаясь потом, ругают правительство, США, шофера, молодежь, погоду и Сталина, поглощая при этом дикое количество пива и матерясь так же скучно, как скучны здесь улицы. Меня, собственно, никто особо не ждал, и не имело принципиального значения, когда я прибуду в облцентр – в полдень или в десять утра. Да и остальных, так жаловавшихся на опоздание, не ждали никакие серьезные дела – разве что добывание очередной порции ставших смыслом жизни зеленых бумажек, которые они почитали основой основ…
Я в третий раз прошел мимо разлапистого храма, гордо вознесшегося возле общественного туалета, и раздрызганного клуба – и вдруг заметил в глубине тупичка между клубом и храмом небольшое зданьице старинной постройки, флигель, в которых во времена Российской империи любили селить приезжих гостей и доверенную прислугу. На флигеле висела старая табличка, и, помедлив, я направил туда свои стопы.