Золотая капля солнца Кифары медленно всплывала из-за фиолетовой глади вечного океана, окрашивая небо в сияющие тона шафрана и расплавленного железа. Воздух, густой от солёного дыхания жизни, озона и едва уловимой сладости инопланетных водорослей, дрожал, словно натянутая струна. На палубе научно-исследовательского судна «Кантос» царила священная, звенящая тишина, которую бередили лишь ленивый шёпот волн, лобызающих борт, и монотонное, убаюкивающее жужжание аппаратуры, впитывающей единственный звук, что имел здесь значение – голос планеты.
Доктор Элира Восс, укутавшись в потертый свитер, сильнее прижала наушники из холодного биопластика. Её взгляд, цвета выдержанного кедра, был прикован к монолиту, черневшему в километре от судна, у самого края бездны. Горгула. Каменный исполин, чернее космической пустоты, испещрённый мерцающими фосфоресцирующими прожилками, походил на спину забытого божества, уснувшего в позе вечной молитвы. От него веяло немыслимой древностью и молчаливым, всепоглощающим знанием.
Но Элира слушала не его. Она, затаив дыхание, ловила Певца.
Крошечное, с перламутровыми, переливающимися всеми цветами нефтяной плёнки крыльями, существо сидело на выступе скалы. Его тонкое тело вибрировало, из горлового мешка извергался звук. Не песня – сама материя, обращённая в чистую вибрацию. Это был гул тектонических плит, пронзённый нотами чистого хрусталя. Многослойная оратория с ритмом, неподвластным земному времени, ритмом геологических эпох.
– Третий месяц, – прошептал ассистент Армин, его голос прозвучал как грубый диссонанс. Он не отрывал глаз от мерцающих спектрограмм, где извивались радужные змеи звуковых волн. – Одно предложение. Началось с восхода Встре́дника, закончится с появлением Слепой Королевы. – Он имел в виду местные главные звёзды, чей стремительный бег был для Горгул лишь миганием секундной стрелки на циферблате вечности.
Элира молчала. Она уже не слышала нот – она ощущала текстуру. Шершавость базальта, леденящий холод глубин, давление толщи воды. И едва уловимый, призрачный отзвук. Эхо мысли, рождённой в недрах камня тысячелетия назад и только сейчас достигшей своей «голосовой связки» – Певца. Гиганты думали веками, а их голос пел с опозданием на эпохи, озвучивая давно минувшие мгновения их бесконечно медленного сознания. Она чувствовала себя подглядывающей в замочную скважину времени.
Резкий, пронзительный звонок комлинка разорвал хрупкую плёнку концентрации. На экране возникло лицо менеджера «Терраген» Карсона. Выглядел он озабоченным, но не её исследованиями, а скорее запросами.
