Я перевернул на сковороде кусочки колбасы и довольно улыбнулся – завтрак будет просто бесподобный.
– А ты не видел мою сумку? – крикнула жена из прихожей.
Я обречённо вздохнул и ответил, борясь с раздражением:
– Каждый раз одно и то же. На комоде посмотри!
Через полминуты она откликнулась:
– Нашла!
– Ну, естественно, – пробормотал я под нос, выкладывая розовые кусочки колбасы на тарелку.
– А куда я дела ключи?
– Да твою ж мать! В вазочке посмотри под зеркалом! – я быстро порезал сначала хлеб, затем сыр и достал из банки несколько дорогущих греческих оливок.
Чайник закипел, и, обжигаясь о горячую ручку, я налил кипяток в чашки. Потом достал из холодильника вчерашние сырники и сунул их в микроволновку. И в этот момент из прихожей и послышался какой-то глухой стук.
– Маш! Иди есть! – крикнул я, озабоченный тем, что сметаны осталось совсем немного, а жена не могла есть сырники без неё. Придётся отдать ей все остатки, а свои съесть насухую.
Во дворе раздался грохот. Я быстро подскочил к окну и уставился на синюю машину учителя музыки, которая протаранила хлипкий заборчик палисадника и врезалась в стену дома.
– Ничего себе, – удивился я, высовываясь из окна, чтобы убедиться, что моя машина не пострадала. – Маш, тут во дворе авария!
Пару минут я наблюдал за тем, как к машине сбегаются соседи. Жена учителя рыдала и кричала на весь двор, кто-то вызвал «скорую», самого учителя выволокли на траву, и медсестра из соседнего подъезда, с которой я вечно ругался в поликлинике, принялась неумело, но с энтузиазмом делать ему искусственное дыхание.
В этот момент в доме напротив, на третьем этаже, в квартире владельцев местного ломбарда тоже наметился какой-то шум. Через открытые окна можно было смутно разглядеть дельца Володьку и его злобную жену, которые метались по квартире. По их отдельным выкрикам стало ясно, что что-то случилось с Володькиной престарелой матерью, которая внезапно заснула и не хотела просыпаться.
– Жуть какая, – пробормотал я, отпрянув от окна и потирая лоб. – И что за двор у нас такой. Люди мрут как мухи…
Только сейчас я обратил внимание на то, что жена в кухне так и не появилась.
– Маша! – закричал я, начиная злиться. – Ты опять опоздаешь на работу! И я из-за тебя!
Жена молчала, и тогда какие-то нехорошие мурашки пробежали по спине. Видимо, на меня так подействовали сразу две смерти во дворе.
– Сколько можно вести себя как ребёнок! – начал я выговаривать, выходя из кухни в коридорчик и направляясь в прихожую. – Ну как так…
Я резко замолчал и замер на месте, увидев на полу ногу жены, выглядывающую из-за поворота. Потом секундный ступор прошёл, и я кинулся к ней. Маша лежала в какой-то неестественной позе. Её лицо с широко открытыми глазами казалось совершенно спокойным.
