– Поймать и привести ко мне! И чтобы ни один волосок с её головы не упал: девка тоже нужна мне живой, – проорал мужской голос, и за спиной у меня затрещали кусты.
В полном отчаянии я побежала еще быстрее, хотя легкие уже рвало от нехватки воздуха. Но страх за себя и ребенка подгонял, заставляя забыть об усталости. Я бежала и бежала, лес вдруг расступился, и я выскочила на край глубокого ущелья с бурлящей на дне мутной рекой.
В ужасе я завопила и попыталась затормозить, чтобы не свалиться вниз. Подошвы заскользили по мокрой траве, и, ногами вперёд, я полетела на землю.
Шлёпнулась, отбив себе всё, что можно, и по инерции проехала на спине несколько метров, остановившись на самом краю. Лежала и, прижимая к себе продолжавшего вопить малыша, с ужасом смотрела, как небо надо мной накрывает что-то черное и огромное.
Раздался шум, словно захлопали гигантские, размером с парашют, крылья. Затем – мощный порыв ветра, едва не столкнувший меня с обрыва, и испуганный рев десятка мужских глоток:
– Драко-он! Уходим! Живо!
Тут я подумала, что в соответствии с жанром пришло время потерять сознание, и закрыла глаза. Ребёночек решил меня поддержать и тоже замолк. Только продолжил возиться в своём одеяльце, из-под которого потекло что-то тёпленькое…
Так мы и лежали: писающий на меня младенчик и я, делающая вид, что в обмороке. Лежали, лежали, пока незнакомый мужской голос не рявкнул над нами:
– Тамила, вставай! Я знаю, что ты притворяешься.
Незадолго до этого. Наш мир
Говорят, увольнение – это лучшее, что может с вами лучиться. Когда вас увольняют, вы перестаете толочь в ступе воду и начинаете что-то менять в жизни… Правда, мне казалось, что я и так не сижу на попе ровно, но Вселенная решила, что этого недостаточно…
– Ты уволена! – визгливо выкрикнул Альберт Альбертович, генеральный директор компании.
– За что?! – изумилась я.
– Тамила, меня достало твое нахальное поведение и наплевательское отношение к субординации. Я тебя предупреждал, что еще одна твоя выходка, и ты пойдешь на биржу труда!
– Какая выходка? – я все равно ничего не понимала.
– Какая?! Какая?! – большой босс ростом метр шестьдесят уперся пухлыми ладошками в стеклянную столешницу и подался вперед. Брызгая слюной, завизжал:
– Кто вчера сказал Андрею Германовичу, что он осел?!
– Андрей Германович вчера пытался продать нам три вагона некондиции по цене премиум-класса и заявлял, что я ничего не понимаю в своей работе! – я уперлась ладонями в стол с другого края и тоже подалась вперед. Слюной, правда, брызгать не стала, нечего добро разбазаривать.
