Воздух на площади Памяти был густым от дыма ладана и человеческого страха. Элис стояла, сгорбившись, в толпе, стараясь быть как можно незаметнее. Сегодня был День Пепла – годовщина великой магической войны, уничтожившей старый мир и породившей Авалон, их город-крепость. Единственное место, где человечество еще цеплялось за жизнь.
Сквозь гул голосов и торжественную музыку она слышала другое. Тихий, настойчивый стон, исходящий от гигантского мраморного монумента в центре площади – памятника Павшим в Эпоху Пепла. Для всех это был просто камень. Для Элис – живое существо, пребывающее в вечной агонии.
«…трещина… разрастается… боль…»
Мысли монумента вились в ее сознании, как назойливые мухи. Она сжала кулаки, ногти впиваясь в ладони, пытаясь заблокировать этот голос. Ее мать, стоявшая рядом, бросила на нее встревоженный взгляд. Один неверный шаг, одно неконтролируемое проявление дара – и их семья разделит участь Витамантов, уничтоженных столетия назад как виновников катастрофы.
«Пусть сегодняшний день напомнит нам о цене магической гордыни!» – голос Верховного Инквизитора Валерия, усиленный магией, раскатился по площади, заставляя замолчать даже шепот. Он парил на каменном помосте, его черный плащ развевался, словно крылья хищной птицы. «Они, осквернители жизни, дерзнувшие играть в богов, обратили процветающий мир в пепел! Мы, их потомки, должны искупить эту вину строгостью и порядком!»
Элис потупила взгляд. В официальной истории ее предки были монстрами. Но в тишине библиотеки, в старых семейных записях, она находила иную правду – об ученых и целителях, пытавшихся спасти мир от энергетического голода.
«…не выдержу… раскол…»
Мысленный крик памятника стал громче. Элис непроизвольно шагнула вперед. Ее пальцы сами потянулись к холодному мрамору, жаждая унять его боль, починить невидимую трещину, пожиравшую его изнутри. Это было безумием, самоубийством, но зов был непреодолим.
«Элис, нет!» – прошептала мать, но было поздно.
Кончики ее пальцев едва коснулись шероховатой поверхности камня. Теплая волна энергии, крошечная искра ее дара, перетекла из ее тела в монумент. На секунду стон в ее голове прекратился, сменившись благодарным, тихим вздохом.
А затем грянул гром.
С грохотом, от которого заложило уши, по монументу, от основания до вершины, пробежала глубокая трещина. Осколки мрамора посыпались на плиты площади. Толпа ахнула, отпрянув. Ледяная тишина повисла на секунду, прежде чем ее пронзил крик Инквизитора:
«Колдовство!»
Десятки глаз уставились на Элис, все еще стоявшую у основания памятника с протянутой рукой. Взгляд Валерия, тяжелый и пронзительный, как кинжал, впился в нее. В его глазах не было удивления. Было понимание. Охота началась.
