Багровый закат заливал крыши Академии Светоча, словно предвещая скорую бурю. Для шестнадцатилетнего Элиаса Торна эти высокие стены из черного камня были одновременно и тюрьмой, и убежищем. Здесь, в самом сердце имперской столицы, он учился искусству быть никем. Искусству выживать.
Его комната в западном крыле, предназначенная для детей мелких аристократов, была устроена так, чтобы напоминать им об их месте: маленькая, с одним узким окном, выходящим на внутренний двор, а не на сверкающие шпили императорского дворца. Элиас стоял у этого окна, сжимая в кармане холодный металл отцовской медали. Сегодня была годовщина. Годовщина того дня, когда всё рухнуло.
– Торн! – резкий голос за дверью заставил его вздрогнуть. – Ректор требует тебя в свой кабинет. Немедленно.
Сердце Элиаса ушло в пятки. Ректор. Визит к самому лорду Кассиусу Ван-Дейку никогда не сулил ничего хорошего. Особенно для таких, как он.
Путь по бесконечным коридорам Академии напоминал ритуал. Под взглядами мраморных бюстов бывших императоров и героев, чьи каменные глаза, казалось, следили за каждым его шагом. Он чувствовал на себе тяжелые взгляды старших учеников в их форменных мундирах с цветными шнурами, обозначающими принадлежность к тому или иному «Дому» – Ястребам, Волкам, Змеям. Элиас не принадлежал ни к одному из них. Он был серой мышью, «стипендиатом», терпимым лишь за счет ума и бесплатного труда.
У дверей кабинета ректора, отлитых из темного дерева и украшенных бронзовыми накладками в виде хищных птиц, его уже ждал страж. Безмолвный человек в латах личной гвардии Ван-Дейка с пустым взглядом, не предвещавшим ничего доброго.
Дверь открылась беззвучно.
Кабинет ректора был огромен, как тронный зал. Витражи изображали сцены великих побед Империи, а вдоль стен стояли стеллажи с фолиантами, содержащими, без сомнения, не знания, а секреты. За массивным дубовым столом сидел лорд Кассиус Ван-Дейк. Человек лет пятидесяти, с острыми чертами лица и сединой на висках, которая лишь подчеркивала его леденящее душу достоинство. Но Элиас едва взглянул на него. Его внимание привлекли двое других.
Слева от стола, откинувшись на спинке стула с непринужденной, почти кошачьей грацией, сидел капитан Маркус д'Ангир, командующий Имперской инквизицией. Его черный мундир сидел на нем безупречно, а на губах играла легкая, холодная улыбка. Он перебирал перчаткой с серебряной нитью рукоять кинжала на поясе. Инквизиторы охотились на одаренных. Их называли «Безмолвными Псами» Императора.
А справа, у окна, стояла девушка. Сердце Элиаса пропустило удар. Лилия Рейвенхольд. Единственная дочь герцога Рейвенхольда, одного из самых влиятельных людей Империи. Ее огненно-рыжие волосы были убраны в строгую прическу, но несколько непослушных прядей выбивались, отливая медью в закатном свете. Она смотрела не на него, а куда-то вдаль, но Элиас знал – она всё видит. Всегда. Он чувствовал исходящую от нее волну спокойной, контролируемой силы. Ее Дар был открытым, легальным, признанным. Она была тем, кем ему приходилось притворяться. И кем ему никогда не быть.
