Кабинет зельеварения пах сегодня необычно, в воздухе витал кисловатый дух перекипевшего зелья с сладковатыми, нотками гниющего люминесцентного мха. Я с раздражением толкнула дверь плечом, сжимая в охапке пачку пергаментов с домашними заданиями.
– Ну конечно, опять всё оставили как попало, – мысленно вздохнула я, взгляд скользнул по столам, уставленным пробирками и чашами с засохшими остатками зелий. – Профессор Винтерс сегодня и так на взводе, а если увидит этот бардак, нам всем несдобровать. Особенно мне, как старосте факультета.
Собрав в аккуратную подставку самые опасные на вид образцы – малиновый раствор, который тихо пузырился, и прозрачную жидкость с плавающим в ней перламутровым глазом неизвестного существа, – я направилась к большому дубовому шкафу для реагентов. Дверца, как всегда, заедала, пришлось упереться в нее бедром, бормоча заклинание на древнем языке, которое должно было помочь с мебелью, но никогда не помогало.
С треском дверь поддалась. И тут же у меня отвисла челюсть.
В шкафу стоял Элвин Скрибнер. Тот самый тихий, очкастый ботаник. Его круглые очки съехали на кончик носа, а взгляд из-за них выражал первобытный ужас.
На Элвине были только носки до колен и трусы. Не просто какие-то серые, а ярко-салатовые, с забавными желтыми рожицами тыкв-фонариков, которые глуповато ухмылялись во все стороны.
Увидев меня, он взвизгнул и с невероятной для такой неразвитой мускулатуры скоростью схватил с верхней полки то, что оказалось под рукой. А под рукой оказался учебный макет «Идеальной вулканической геотермы» – громоздкая конструкция из папье-маше, изображавшая извергающийся вулкан с крошечным озером лавы из оранжевой краски. Он отчаянно прикрыл им свою скромность, но макет был тяжел и неповоротлив. Одна из сторон вулкана грозно накренилась, угрожая вот-вот обрушиться.
В воздухе повисла гробовая тишина, нарушаемая лишь тихим бульканьем малинового зелья в мои руках.
– Скринбер? – наконец выдавила я, медленно ставя подставку с пробирками на ближайший стол. – Это… это новый способ изучения термодинамики?
Ботан, все еще прикрываясь кривым вулканом, жалобно всхлипнул и наконец-то неуклюже выкатился из шкафа, едва не задев полку с костяным порошком.
– Это все она! Кресильда, – прошептал он, поправляя очки. Его уши пылали багрянцем. – Я все сделал как она просила.
Мисс Вандервуд? Хм…и в какой же гнусности опять замешана первая красотка нашего факультета?
– Она… она попросила сделать за нее лабораторную по зельеварению. А я… я не удержался и сказал, что в оплату хочу всего один поцелуй.
