Смерть, достойная трёх некрологов, и пробуждение Героя, который не хотел вставать с кровати
Сначала я умер.
Не от пули, не от шпаги, не даже от того, что застрял в лифте с семьёй баянистов. Я умер классически, безвкусно и, что обиднее всего, статистически.
В третий десяток раз – точнее, в тридцать третий – мне прислали поздравительную СМС: «Вы снова стали избранным носителем коронованной моды!» Народная молва окрестила это «короновирусом», словно речь шла о вечеринке с тиарой. Организм, утомлённый праздниками, ответил кратким инфарктом, как бы говоря: «Извини, хозяин, но на сороковой юбилей я не подписывался».
Мне бы лечь и позвонить в скорую, но я принял решение из области высокой морали: повеситься. Причина была весомая – горе. Правда, горе было абстрактным, вроде новости о повышении тарифов на смысл жизни. Чтобы довести трагедию до абсурда, я, ведомый инфарктом, отправился к соседке – за солью. Да, да: человек, который идёт в петлю, часто сначала идёт за специями. Так на девятом этаже я и оказался – и тут меня сбила фура.
Вы спросите: «Но как?» Я отвечу честно: не спрашивайте. Фура была уверенной, деловой, как налоговый инспектор в сезон. Она появилась в коридоре девятого этажа, будто дом сдал площади под логистику. От удара я присел духом, а сердце, и без того вдохновлённое инфарктом, принялось барабанить марш «Прощание славянки».
Соседка – да будет благословенно её чувство уместности – распахнула дверь и, оценив ситуацию («муж, фура, умирающий сосед»), предложила краткий и ясный план:
– Проходите в спальню для сексуальных утех.
Инфаркт согласился раньше меня. Я же, как любой порядочный человек в состоянии клинической философии, кивнул.
Спальня встретила нас мужем соседки – крепышом, чья биография состояла из одного глагола «подозревать».
– Свеженький? – осведомился он и, проявив завидную прямоту, выкинул меня в окно.
Падение – процесс медитативный. В воздухе я успел удивиться многому. Главному – фуре на девятом этаже. Кто её туда поднял? Лифт? Грузчики-мистики? Или это метафора, которую я понял слишком буквально? Я ещё отметил, что асфальт внизу выглядит как строгая бухгалтерша, которая точно не одобрит моего отлёта, не включённого в отчет.
До земли я не долетел. Надорвался от хохота. Что поделаешь, юмор – мой последний рефлекс. Смерть, увидев, что клиент ушёл по собственному желанию, пожала плечами и расписалась в накладной: «От смеха». Так меня и записали в ведомости загробной бухгалтерии – удовольствие бесплатно, выдача кассового чека невозможна.
… А потом я проснулся.
