Море – стихия неведомая, а коли туман пал – и вовсе чертог таинственны
Из судового журнала капитана И. Ф. Крузенштерна, 1782 г.
Место действия: Балтийское море, конец 1780‑х годов.Время: раннее утро, сероватый рассвет.Атмосфера: напряжённая тишина, предвещающая недоброе; лёгкая зыбь, сырой воздух, приглушённые команды.
На палубе фрегата «Святой Николай» – трое гардемаринов. Ветер едва колышет флаги, а рассветная дымка делает очертания предметов размытыми, словно мир ещё не решил, быть ли ему реальным.
Алексей Корсак стоит у борта. Его пальцы невесомо касаются воздуха, будто пытаются уловить пульс моря. Взгляд прикован к горизонту, где серость утра сливается с серостью воды.– Не к добру эта тишь… – бормочет он, и в голосе – не страх, а насторожённое любопытство.
Никита Оленев в нескольких шагах от него. Он с дотошной тщательностью поправляет перчатку, словно этот жест способен вернуть миру привычный порядок.– Опять в эту сырость… – ворчит он, оглядываясь на хмурое небо. – Могли бы и в карете отправить!
Александр Белов молчит. Он проверяет шпагу – движение отточенное, почти ритуальное. Потом кивает матросам:– Всё ли в порядке с парусами?
На мостик поднимается капитан‑поручик Ржевский. Лицо строгое, в глазах – тень тревоги, которую он тщательно скрывает. В руках – запечатанный пакет.
– Доставить в Кронштадт, – произносит он, передавая пакет Алексею. – Лично в руки коменданту. Ни при каких обстоятельствах не вскрывать.
Никита фыркает:– Словно мы курьеры, а не офицеры!
Александр резко оборачивается:– Приказ есть приказ. Отправляемся.
Команда раздаётся без лишнего шума. Матросы двигаются быстро, но без суеты – чувствуется, что напряжение передалось и им. Фрегат медленно набирает ход, оставляя за кормой клочья утреннего тумана.
Час спустя небо начинает меняться. Туман – сперва едва заметный, как дымка над водой – сгущается, обволакивая корабль. Ветер стихает, и паруса бессильно обвисают.
Алексей, всё ещё стоящий у борта, поднимает руку. На ладонь падает капля.– Не вода, – шепчет он. – Словно пар… но холодный.
Никита, до сих пор сохранявший напускное равнодушие, хмурится:– Волшебство, да? Может, нам ещё песни петь, чтобы он рассеялся?
Александр не отвечает. Его пальцы сжимают шпагу – единственный предмет, который ещё кажется настоящим.
Туман вспыхивает. Не огнём, а радугой – но цвета неправильные: слишком яркие, слишком резкие.
Алексей отшатывается. Перед ним в воздухе мерцает полоса – зелёная, с цифрами: «HP: 100/100».– Что за… – он протягивает руку, касается. Полоса дрожит, как мыльный пузырь, и лопается с тихим звоном.
