«И зачем, ну, в самом деле, зачем надо было так сегодня затариваться. Нельзя что ли было разделить покупки на два дня? Теперь вот приходится переть тяжелые сумки с продуктами, как лошадь ломовая… Нет, лошадь столько не упрет», – ругала я сама себя. Впрочем, это была постоянная ситуация, стоило лишь выйти из своей квартиры в магазин.
Вообще-то я домосед, всегда была такой. А выйдя на пенсию, совсем уж мой дом стал моей крепостью. Какие там посиделки с соседками у подъезда на скамеечке? Мне и дома одной было комфортно. И общения хватало за глаза, когда по пятницам на выходные приезжал мой внук. Вот к его приходу я и закупалась всякими полезными продуктами и вкусняшками. Да в таком количестве, что мне потом на всю неделю за глаза хватало.
«Ну, давай, дорогая, еще немножко осталось», – уговаривала я себя, чувствуя, как все больше слабеют от тяжести руки и все чаще боль стреляет в поясницу. Дойти осталось совсем чуть-чуть, лишь войти в подъезд, подняться на третий этаж, и все… я дома.
Но… зайти в дом не получилось! Асфальт под ногами дернулся, опрокидывая меня навзничь. Стена развалилась на бетонные блоки, как-то медленно, словно неуверенно, рассыпалась, в падении расплющила скамейку и свалилась плашмя всей своей массой прямо на меня.
«Обошлось!» – спокойно подумала я, вставая на каменную россыпь, бывшую еще минуту назад домом, и оглянулась. Улицы не было. Лишь груды камней на месте многоэтажных домов… И огонь… Горело все… мебель, деревья, кусты, люди, камни, железо… Сама земля… Все! Кроме меня. Даже жара я не чувствовала. И боль в спине пропала. И крики горящих людей, что беспорядочно метались средь огня и дыма по обломкам жилищ, не вызывали паники. И волны тугого воздуха, лавиной бьющие по пожарищу с разных сторон, не мешали мне прочно стоять на одном месте.
«Ой, Ваня, Ванечка! – заполошно метнулась мысль, – Где же ты?» Где мой единственный внук, я знала точно – в школе. Где же еще? Два урока ему оставалось… Но сейчас, когда на окраине городка рос огромный ядерный гриб, надо было срочно его найти. Он единственный близкий мне человек во всем мире и потерять его, значит потерять и себя. И я побежала. За двадцать минут я обычном неспешным шагом раньше доходила до школы. Сколько сейчас мне потребовалось? Не знаю. Как-то пропало чувство времени.
Я бежала по горящим руинам. Перепрыгивала в беге глубокие трещины, что словно морщины на щеках древнего старца, избороздили землю. В тугом черном мареве жара и копоти яркими всполохами появлялись окна яркого света и исчезали, как только в них забегал человек, но оставляли после себя на короткое время нежное благоухание. Еще и темные кляксы, незнамо откуда, появлялись на пути беспорядочно мечущихся людей, и силком вытаскивали кого-то из этой массы. Выбранный кляксой индивидуум вопил во всю мощь, брыкался, упирался пятками в землю, но все равно исчезал во тьме. Меня темные пятна обходили стороной, а светлые я обходила сама, хотя они постоянно манили меня, обещая покой и благодать.
